Уж такова у нас природа!
Претит нам всякая свобода:
Нам хочется холопом быть -
Народу ли иль барам льстить.
10 января 1869
Мы крестьян освободили, -
Но, по страсти к крепостям,
Прикрепить их поспешили
К повсеместным кабакам.
13 ноября 1868
Когда-то бога мы просили,
В молитвах пламенных своих,
Избавить нас от старой гнили -
От консерваторов тупых.
Теперь другое уж моленье,
И смысл ектении таков:
Избавь Россию, провиденье,
От прогрессивных дураков!
26 октября 1868
Ужель в России нет одной живой души,
Я только зрю тупиц передовых в движеньи,
Тех, чьи идеишки в принципе хороши
И так смешны и жалки в исполненьи!..
3-7 марта 1868
Везде у нас фразёр иль либерал-невежда,
Или теорией набитый идиот, -
Лишь только на тебя и есть одна надежда,
Хоть с кругу спившийся, но умный наш народ!
14 января 1868
Выбросили сор мы:
Вновь торим дорожку,
Делая реформы
Из кулька в рогожку.
18 декабря 1867
Я на историю сошлюся:
От Рюрика и Синеуса
Тупей тех не было людей,
Что в наши дни вертят делами
И мчатся в пропасть вместе с нами
Во имя западных идей.
10 декабря 1867
Синеус (ум.864) - брат Рюрика.
Поветрием бесплодно шумным
Коснулась нас реформ чума,
С либерализмом тупоумным
И с гуманизмом без ума.
5 декабря 1867
Семь лет тому назад вакансий ряд открылся
(Их ждут чиновники, как манны от небес).
Лишь только Здравый Смысл
в отставку удалился.
На это место сел немедленно Прогресс.
23 ноября 1867
Вникая в мир и в жизнь людей,
Да и в себя, как в человека,
Я вижу дичь в душе моей
И в ходе общества от века.
Всё в небе стройности полно,
А нам и смысл отмерен скупо, -
Планеты движутся умно,
А люди движутся так глупо!
24 апреля 1867
Наши Земские Собранья
Класс реторики открыли,
И ему на содержанье
Два мильона положили.
Тяжесть хрий, фигур и тропов
Вся ложится на народе:
Он содержит филантропов,
Платит фразам о свободе,
О сокровищах грядущих
Перед сущими сумами,
О реках, млеком текущих
Меж кисельными брегами.
12 февраля 1867
Всё ждёшь каких-нибудь историй,
Трепещешь за свою судьбу, -
Ведь из принципов и теорий
Россию выпустят в трубу.
13 января 1867
Наши гоги и магоги,
Иль немецки педагоги
На заморский лад хотят
Строить школы для робят…
Ай люли, ай люли!
Господа с ума сошли.
По петровскому примеру,
По немецкому манеру,
Мужика хотят ломать -
Русь из Руси выживать.
Ай люли, ай люли!
До чего-то вы дошли.
Пусть они нам для забавы
Пишут школьные уставы:
А ребят мы не пошлём
В вавилонский их содом.
Ай люли, ай люли!
Сядет Питер на мели.
Петербургские тупицы
Наше земство, из столицы,
Замышляют просвещать
На несродную нам стать.
Ай люли, ай люли!
Немцы нас не провели.
Полтораста лет - не мало! -
Нас из Питера трепало
Лихоманкою чужой, -
Что хоть матку-репку пой!
Ай люли, ай люли!
Нас таки не извели.
Даже рученьки Петровы
Нас не сдвинули с основы, -
Так куда уж, други, вам
Подступаться к мужикам.
Ай люли, ай люли!
Господа с ума сошли.
5 апреля 1863
* Русская школьная песня (нем.)
Как успехи наши быстры!..
Популярность нынче в моде, -
Ищут самые министры
Мненья доброго в народе…
Кто ж народ тот пресловутый,
Перед кем склоняют выи?
Школьник, фразами раздутый,
Офицерик, столп России,
Малограмотный писатель,
С пылом наглости журнальной,
Иль путеец, взяток братель,
Иль чиновник либеральный,
Откупщик - трибун великий,
Деток множество взрастивший,
Их на деньги черни дикой
Всем наукам обучивший…
Благородно эти детки
Либеральничают в холе,
Даже дамы, малолетки -
Всё забредило о воле…
А народ, что пашет нивы,
И не знает, что он в моде,
И как многие счастливы,
Беспокоясь о народе;
И не знают земледельцы,
Что за детские затеи
Блага земского радельцы
Попадают в Прометеи.
Апрель 1862
У нас чужая голова,
И убежденья сердца хрупки…
Мы - европейские слова
И азиатские поступки.
Март 1860
европейские слова и азиатские поступки - эти строки стали в 1860-е годы крылатыми словами.
Ты помнишь ли случай, родная?..
Когда я малюткой была,
В саду, меж цветами летая,
Меня укусила пчела.
Как палец мне жало палило,
И слёзы ручьями текли, -
На палец ты мне положила
Щепотку холодной земли…
И боль оттого унялася,
И радостно видела ты,
Как я побежала, резвяся,
За бабочкой пёстрой в кусты…
Пора наступила иная,
И боль загорелася вновь…
Боюсь я признаться, родная,
Что жалит мне сердце любовь!
Но тем же и этой порою
Ты можешь меня исцелить:
Холодной могильной землёю
Навеки мне сердце покрыть.
1854
(М. П. К[орниловой])
Пусть апрель распускается дольше:
Нам отраднее первой весной…
Не расти, моя девочка, больше:
Ты чаруешь незрелой красой!
Не для гроз ты палящего лета,
Не для поздних плодов создана…
Хороша ты, зарёю одета,
Пробудившись недавно от сна…
Ты надеждами детства прекрасен,
Неразвитый, но милый цветок!
Нет, твой полдень не будет так ясен,
Как облитый румянцем восток…
Ты невольно в житейском волненьи
Отдалишься от правды твоей.
О, постой же на этом мгновеньи…
Не люби, не цвети и не зрей!
17 августа 1854
Миньона - героиня произведения Гёте «Ученические годы Вильгельма Мейстера».
Посвящено Марии Петровне Корниловой (ум. после 1912), ученице Щербины с 1849, которую он называл Лолоттой.
О, прости моему невниманью!..
Ты целуешь меня горячо -
Твоему я не вторю желанью,
Наклонившись к тебе на плечо…
Не смущай меня словом упрёка,
Подозреньем ревнивым не мучь,
И поверь, что люблю я глубоко,
Что я чувством высок и могуч;
Но, любя ненасытно и страстно,
Когда сердце тобою полно,
Отгонять я стараюсь напрасно
Одну мысль и желанье одно!..
И - как это безумно желанье!.. -
Наслаждаясь твоей красотой,
Испивая весь нектар лобзанья,
Я своей недоволен судьбой:
Я хочу тогда юности вечной,
И бессмертья хочу я тогда…
О, целуй же меня бесконечно:
Зацелуй мою грусть навсегда!..
Я в смешных изливаюсь проклятьях -
Гимном жизни ты их заглуши…
О, сжимай меня в страстных объятьях
И желанье моё задуши!
14 августа 1851
Положено на музыку Е.П.Тарновской.
И здесь, и там, и далее гробница:
То по следам племён разросся ряд могил.
Из книги тайн здесь выпала страница
И нам гласит, что мир их пережил.
Довольно! Мы почти всё разгадали:
Нам ведомо, что мир переживёт
И то, что мы веками созидали,
И нас самих, и наших дум полёт…
Но не грусти, что червь тебя изгложет
В ничтожестве и прахе, человек!
Что было раз, того не быть не может,
Что создано, то создано навек.
23 мая 1846
Средь бурного моря
Житейских волнений,
В томлении горя,
В тревоге сомнений
Без слова тоскуя,
Без веры я стражду, -
Молитвы прошу я,
И веры я жажду…
Но в час тот я знаю
В сознаньи ужасном,
Что их призываю
Напрасно… Напрасно!
25 апреля 1846
Еду… Быстрою стрелою
Тройка борзая летит;
Надо мною и за мною
Пыли облако стоит.
Мой ямщик не бережётся
Ни оврагов, ни камней
И без роздыха несётся,
Не жалея лошадей.
Но куда, зачем спешу я?
Кто и что меня там ждёт!..
Или счастье там найду я,
Иль там горе не найдёт?
Ждут ли страстные объятья
Милой женщины моей,
Или дружбы рукожатья,
Иль сочувствие людей?
Обрету ли там целенье
Застарелых сердца ран,
Иль покой, иль утешенье,
Иль хоть сладостный обман?..
27 августа 1845
Si mon vers est trop cru, si sa bouche
est sans frein,
C'est qu'il sonne aujourd'hui dans un
siecle d'airain.
A. Barbier *
Смотрю, так важно и так чинно
Собранье пёстрое шумит:
Один о чём-то говорит
И разговор заводит длинный,
Другой боится проронить
Его бессмысленное слово,
Всегда бессовестно готовый
И ложь, и глупость подтвердить.
Там остроумец неопасный,
Из самолюбья иль потех,
Почуя смех подобострастный,
Разит нещадно всё и всех…
Вот лесть за чистую монету
Берёт какой-то господин,
И акробатом по паркету
Несётся светский паладин…
Случится ль (редкое явленье!)
О дельном разговор завесть, -
То слышишь в нём пустое пренье
Расхожих мнений, общих мест;
Иль раб, по жизни и природе,
Чужих желаний и страстей
С оглядкой бредит о свободе
И спорит шутовски о ней,
Меж тем как от его речей
За столик карточный проворно,
Где губят ум и сердце вздорно,
Уселись злые игроки:
Им спор без выгод не с руки;
Когда ж порой на нашем вече
О зле насущном речь зайдёт, -
Как от чумы, от этой речи
Всяк осторожно отойдёт;
Иной, пожалуй, осмеёт
Того, кто мыслит благородно,
Того, кто чувствует свободно,
Но скажет с горечью подчас
То, что «не принято» у нас…
Вперёд прошу я позволенья
О дамах что-нибудь сказать:
Ведь их вошло в обыкновенье
Священным чем-то почитать.
Они танцуют иль болтают,
Из-за шнуровки терпят боль,
И в человечестве играют
Нечеловеческую роль…
Им чужды родина их сына,
И зло её, и благодать,
И чуждо груди их питать
Родною правдой гражданина,
И сил, чем полон наш народ,
Версальский ум их не поймёт!
В среде обычного косненья
Им заменила просвещенье,
Законы долга и добра
Блестящей моды мишура…
И наше слово, наша лира
Им звук то грубый, то пустой,
Они с забавной простотой
В язык Мольера и Шекспира
Понятья дикие рядят
И корчат Запад невпопад…
Ещё б сказал… но, нет, довольно!
И без того так сердцу больно.
Я вырваться отсюда рад,
Куда сошлись, как на парад,
Не из душевных побуждений,
Не для взаимных наслаждений,
Но чтобы выполнить обряд.
1845
* Если мой стих слишком резок, если он необуздан, то потому, что он рождён в наш железный век.
О. Барбье (фр.)
Когда последний дряхлый снег
Под первой скроется травою,
И резвых санок звучный бег
Сменён гуляющей толпою,
И жавронок над головой
Летает точкой чуть заметной,
И манит путника приветно
На поле ирис голубой, -
Не знаю, отчего мне грустно!..
Вокруг ликует божий мир.
Как гость, не призванный на пир,
На всё смотрю я равнодушно!
Я мыслю, человек один
Обижен в божием твореньи:
Всему весна и обновленье,
А он, подлунный властелин,
Утратив рано без возврата
Свою мгновенную весну,
Клонится к гробовому сну,
Пустой надеждою богатый.
1844 или 1845
Когда любовь моя смущает ваше счастье,
Забудьте про неё… Зачем меня любить!
Я благодарен вам за прошлое участье, –
Я вашим счастьем буду жить.
Пора мне в путь… Скажите мне, не вы ли
И кров любви простёрли надо мной,
И, странника, меня у сердца приютили,
Где я гостил и отдохнул душой?..
Невольны мы в любви и в охлажденьи:
Я вас не упрекну изменой никогда…
Нет! Чувство, как и мысль,
всегда горит в движеньи,
И чувству есть свой возраст и чреда…
Но как боялся я, чтоб вы не помутили
Слезою обо мне своих небесных глаз…
Я счастлив тем, что вы меня забыли,
Я счастлив тем, что не забуду вас!
1843, 1855
Не мне соперничать с тобою:
Поверь, не я соперник твой!
Не мне с непрошеной мольбою
Вздыхать пред юной красотой.
Я не способен мелкой лестью
Невинный ум обворожать,
Притворным холодом, как местью,
Покой душевный возмущать…
Быть может, лучшего мгновенья
Я не хочу отнять у ней
Моим докучливым моленьем
И речью пламенной моей…
О, как я счастлив, что умею
Любить и плакать про себя,
Что, страстью бешеной любя,
Любви ей высказать не смею!
1843
Мне нечего от жизни ожидать,
Ии ничего у жизни не прошу я, -
Как я страдал, я не могу страдать,
Блаженствовать, как прежде, не могу я…
И мне смешны страдания людей,
И жалки мне их радости смешные;
Но я б хотел быть жалче и смешней,
Чтоб заблуждения былые
С былыми днями возвратить
И память сердца заглушить!..
1843
На раздольи небес светит ярко луна,
И листки серебрятся олив;
Дикой воли полна,
Заходила волна,
Жемчугом убирая залив.
Эта чудная ночь и темна, и светла,
И огонь разливает в крови;
Я мастику зажгла,
Я цветов нарвала:
Поспешай на свиданье любви!..
Эта ночь пролетит, и замолкнет волна
При сияньи бесстрастного дня,
И, заботой полна,
Буду я холодна:
Ты тогда не узнаешь меня!..
1843
Положено на музыку 12-ю композиторами: П.Булаховым, Н.А.Бороздиным, Г.О.Коргановым, Н.А.Римским-Корсаковым, А.С.Даргомыжским и др.
Я не приду на праздник шумный
К вам, сердцу милые друзья,
Делиться чувствами безумно
Уже давно не в силах я.
Со мной повсюду неразлучны
Противоречащие сны:
Все ваши радости - мне скучны,
Все ваши горести - смешны!
1842
Порой найдут тяжёлые мгновенья
На душу грустную мою:
Её волнует вдохновенье,
Но я молчу, я не пою.
От полноты души язык немеет:
Я жажду звуков, но не слов…
Чтоб высказать, чем сердце пламенеет.
Как рвётся чувство из оков…
И чувства мрут в груди,
напрасно грудь волнуя,
И на душе холодная тоска:
Богатство духа познаю я
И бедность языка!..
1841
Попы издревле доказали
Неистовство утроб своих,
И в древности так славно жрали,
Что нАзвали жрецами их.
1841
С какою радостью я свиделся с тобою,
О зеркало небес, наш исполин земной!
Какою-то высокою мечтою
Я воскрылён, когда ты предо мной.
Я трепещу, когда, валы вздымая,
Ты восстаёшь кичливо до небес,
И, облака волнами подпирая,
Шумишь, как вихрь, волнуешься, как лес.
Твой грозный шум, могучее стенанье
И буйное зыбучих волн плесканье
И жемчугом, и думою кипят.
О, если б знать мне мысль твою, стихия,
Что волны мне так шумно говорят,
О чём ревут их вопли вековые!
1837
Биография
ЩЕРБИНА, Николай Фёдорович [2(14).XII.1821, деревня Грузко-Еланчинская, близ Таганрога, - 10(22).IV.1869, Петербург] - русский поэт. Родился в обедневшей дворянской семье. Мать поэта, гречанка по происхождению, привила ему глубокий интерес к истории и культуре Греции.
Как поэт Щербина складывается в 40-е годы (первое стихотворение «К морю» опубликовано в 1838). Написанные на темы и в манере античной литературы «антологические» стихи - основной жанр поэзии Щербины - утверждают культ радости, красоты, рационалистически спокойного отношения к миру, природе: сборники «Греческие стихотворения» (1850) и «Новые греческие стихотворения» (1850-1851, опубликованы в 1851). Стихи Щербины, явившиеся своего рода реакцией на высокопарный эпигонский романтизм В. Г. Бенедиктова, встретили сочувственный отклик критики. Положительно отозвался о книге Щербины «Стихотворения» (т. 1-2, 1857) Н. Г. Чернышевский, отметив при этом тематическую ограниченность его творчества. В некоторых произведениях Щербины (например, в цикле «Ямбы и элегии») звучали гражданские мотивы, сменившиеся, однако (примерно, с 1859-60), охранительными умонастроениями. Та же эволюция проявилась и в сатире Щербины: от эпиграмм на Николая I и его сановников («Альбом ипохондрика», 1841-61) он перешёл к клеветническим выпадам против революционных демократов («Сатирическая летопись», 1861-1869).
Соч.: Полн. собр. соч., СПБ, 1873; Стихотворения. [Вступ. ст. И. А. Айзенштока], Л., 1937; Избр. произведения. [Вступ. ст. И. Д. Гликмана], Л., 1970.
Лит.: Чернышевский Н. Г., Полн. собр. соч., т. 16, М., 1953 (см. Указатель имен); Магина Р. Г., Стихотв. цикл «Ямбы и элегии» Н. Ф. Щербины, «Уч. зап. Моск. гос. пед. ин-та», 1967, т. 256, ч. 2; Бухштаб Б. Я., Рус. поэзия 1840-1850-х гг. [Вступ. ст.], в кн.: Поэты 1840-1850-х гг., [Л.], 1972; История рус. лит-ры XIX в. Библиографич. указатель, под ред. К. Д. Муратовой, М. - Л., 1962.
В. А. Калашников
Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. - Т. 8. - М.: Советская энциклопедия, 1975
Щербина Николай Фёдорович - талантливый поэт. Родился в дворянской семье; учился в таганрогской гимназии, затем поступил в Харьковский университет, но не кончил курса по тяжёлым семейным обстоятельствам. Выдержав экзамен на учителя, занимался преподаванием по деревням и в Харькове.
В 1849 году поэт перебирается в Одессу, где издаёт первый свой сборник «Греческие стихотворения» (1850), встреченный очень сочувственно критикой.
С 1850 жил в Москве; был помощником редактора «Московских Губернских Ведомостей», писал стихи в «Москвитянине» и петербургских журналах.
В Санкт-Петербурге, куда переехал в 1854, был назначен чиновником особых поручений при товарище министра народного просвещения, князе П. А. Вяземском.
Положение его, до тех пор бедственное, теперь упрочилось. Он издал «Пчелу», сборник для народного чтения, который был одобрен министерством и поправил дела составителя. В это же время он издал полное собрание своих стихотворений в двух томах (1857), и «Сборник лучших произведений русской поэзии».
Последние годы жизни Щербина служил по Министерству внутренних дел при главном управлении по делам печати.
История поэтического творчества Щербины распадается на два периода, причём время с 1854 по 1860 гг. является как бы переходным. В первом периоде Щербина не подвергался влияниям литературных течений и в своей поэзии был предоставлен самому себе. В это время он писал антологические стихотворения, звучные и красивые. Он никогда не был в Греции, но живо представлял себе Грецию и её природу. Он тосковал в своих стихах о Греции, о любви к женщинам, которая у него является пластической и чувственной.
Эпоха подготовки реформ отразилась и на поэзии Щербины: у него появились и гражданские мотивы, и чувство бодрости.
Но это продолжалось недолго; в конце жизни Щербина перешёл на сторону реакции; остроумный и жёлчный, он выливал свою злобу в эпиграммах, осмеивавших, по большей части, передовые идеи и передовых людей. Некоторые из его эпиграмм, по неприличию тона, не могли быть напечатаны даже после его смерти.
Во всяком случае лучшими стихотворениями Щербины являются антологические и о природе. Щербина любил природу так же чувственно, как и женщин, и по своему миросозерцанию являлся пантеистом.
