Домой Вниз Поиск по сайту

Лев Озеров

ОЗЕРОВ (настоящая фамилия Гольдберг) Лев Адольфович [10 (23) августа 1914, Киев - 18 марта 1996, Москва], русский поэт.

Лев Озеров. Lev Ozerov

Лирические сборники «Ливень» (1947), «Светотень» (1961), «Далёкая слышимость» (1975), «Земная ось» (1986). Книги о поэзии «Мастерство и волшебство» (1973), «Биография стихотворения» (1981).

Подробнее

Фотогалерея (5)

[Предлагаю посмотреть мою эпиграмму «Лев Озеров».]
[Ниже есть ссылки на две моих пародии на стихи Л.Озерова.]

СТИХИ (15):

Вверх Вниз

***

Я чувствую, что ты уйдёшь
Погожим полднем или в дождь,
В потёмках или поутру.
Я впопыхах не разберу -
Уходишь ты или пришла.
Но как удар из-за угла,
Как подступивший к горлу нож,
Предчувствие, что ты уйдёшь.

?


***

Долго ворочаешься в постели.
Разве нынче апрель на дворе?
Вместо воя степной метели
Слышен назойливый звон капели:
Дождь в декабре, дождь в декабре.
Дождь в декабре, как любовь под старость,
Как-то не вовремя, что-то не так…
Усталость? Нет, не сказать, чтоб усталость.
Странность? Или попал впросак?
Поздней любви звучит заклинанье:
Кто ты такой, кто ты такой?
Снова свиданье, снова признанье,
Снова смятенье и непокой.
Как совпадают: час непогоды,
И горевое житьё-бытьё,
И неурочное время природы -
Запоздалое время моё.
Не спишь, как будто в людях изверясь,
Как будто в шубе бредёшь по жаре.
Что за нелепица, что за ересь:
Дождь в декабре, дождь в декабре!

1967


***

Люблю старинные ремёсла,
Когда в посёлке над рекой
Один - выстругивает вёсла,
Вытачивает руль - другой.

А третий - поднимает парус,
И вот они плывут втроём,
И, пенясь, отступает ярость
Перед уменьем и трудом.

1966


[Предлагаю посмотреть мою пародию «Левово ремесло»]

***

Саратов. Пристань. Понедельник.
Цыганка в туфельках модельных
С чужим ребёнком на спине.
- Она не будет ждать, послушай! -
Я удивлён. Идёт ко мне.
Я ночь не спал. И с ходу - случай:
Мне говорят со стороны
О том, что жжёт так беспощадно,
О чём не говорят. И жадно
Ловлю слова. Они страшны,
Хотя совсем неприхотливы.
На Волгу тихую смотрю,
Смотрю, и на кругах олифы
Я вижу летнюю зарю.
- Не будет ждать! - кричит цыганка
Истошно, горестно, на ней
Браслет огромный, как баранка,
Слепит всё жарче, всё больней.

1966


***

Кто смеет с ухмылкой тупою
Шутить над моею судьбой!
Мне тяжко расстаться с тобою,
Мне тяжко остаться с тобой.

Для женщин несносна оттяжка,
Грядущего года число…
С тобой расставаться мне тяжко,
Остаться с тобой тяжело.

Идти ли привычной тропою,
Вступать ли с обычаем в бой?
Ну как я расстанусь с тобою,
Ну как я останусь с тобой!

1965


***

Как дальше жить? Как дальше жить?
Ещё пять тысяч строк сложить,
Ещё пять тысяч дней служить, -
За новым сроком новый срок,
И сто тревог, и сто дорог…
А дальше, дальше - как мне жить?

Из почки в мир пробьётся лист,
А осенью под ветра свист
Сорвётся он - и в небосклон
Звездой земною вознесён.
Ему лететь, ему кружить.
А мне, а мне - как дальше жить?

Как дальше жить, когда мой друг,
Ссылаясь лживо на недуг,
На недосып, на недосуг,
Глаза потупив, стороной
Проходит, и когда - стеной -
Между подругою и мной
Встаёт непроходимый быт,
И вырастает холм обид,
И заслоняет от меня
Мою любовь - сиянье дня,
Велит забыть её, остыть…
Скажите мне - как дальше жить?!

Недолгий срок отпущен мне,
А я хочу успеть вдвойне,
А может быть, ещё втройне
Осуществиться, сотворить,
Все силы до конца избыть
И чашу - всю до дна - испить.
Пока я не сгорел в огне,
Мне надо не спеша спешить,
И в суете и в тишине
Я должен многое решить -
Как дальше жить? Как дальше жить?

1964


***

Влюблённые - всегда студенты,
Всегда без возраста, всегда
Бездомные, их пристань - где-то,
Их лампа - дальняя звезда.

Всё в будущем у них, всё - поиск,
Всё - становление, всё - рост.
И дальний пассажирский поезд
Везёт их не домой - до звёзд.

1964


***

Не с первого взгляда, не с первого взгляда,
А просто молчанье, а просто отрада,
А после - досада, а после - смятенье
И первое пылкое стихотворенье.
Потом - замешательство, робость, признанье,
И вспышка отваги, и - на расстоянье
Не то обожанье, не то упоенье,
И новое пылкое стихотворенье,
А дальше - разлука, бессоница, страхи,
И снова отвага, и охи, и ахи,
И звёзды восторга, и гроздь винограда.
Не с первого взгляда, не с первого взгляда.

1964


К истории стихотворца

Сперва, когда ему лет десять,
Предупредят: не куролесить!
А на пороге двадцати
Подскажут: тише! не шути!
А в тридцать буркнут: меток, зорок, -
И в молодых ходить велят.
А дальше: подзатыльник в сорок
И однотомник в пятьдесят.

1963


Вместо речи

Пренебрегая словесами,
Жизнь убеждает нас опять:
Талантам надо помогать,
Бездарности пробьются сами.

1962


***

Сколько ни езжу, сколько ни лазаю,
Сколько ни плаваю по морям -
Увидеть хочу Европу и Азию,
Разноязычную землю разную,
Любезную и нелюбезную нам.

Но сам себя спрашиваю: ответствуй,
Свершил ли, бродя по маршрутам таким,
Самое долгое из путешествий,
Самое трудное из путешествий -
Путешествие к душам людским?..

1962


[Предлагаю посмотреть мою пародию «Бесполезное лазанье»]

О первой любви

Она прошла - неведомая сила.
Я раньше видел мир, себя я видел в нём.
Всё это - зачеркнула, упразднила
И полоснула по сердцу огнём.

На свете не найти сильней напитка:
Гляжу - она идёт, как снег, слепя…
Мне первая любовь - как первая попытка
Отказа от себя, забвения себя.

1958


***

Я не хотел бы умереть весной,
Когда сирень цветёт неудержимо,
Когда в бездонном небе надо мной
Седые льдинки проплывают мимо.

Не нравится мне летом умирать,
Когда кипит листва, и рдеют розы,
И зеленью горит речная гладь,
И мимо щёк, звеня, снуют стрекозы.

Легко ль уйти по осени, когда
Плоды с деревьев тянутся к нам в руки?
Ещё тепло, хотя прошла страда,
И некогда мне думать о разлуке.

Уйти зимой? Что может быть грустней?
Да это было бы и впрямь жестоко:
Родных заставить мёрзнуть и друзей,
К тому же до весны так недалёко…

1956


Сентябрь

Повсюду пахнет яблоком лежалым,
Сентябрь задумчив: скоро в дальний путь,
И выглядит он августом усталым,
Что захотел от зноя отдохнуть.

Он не похож на осень. Нет, скорее
В нём лето сноп лучей своих зажгло.
И это небо светит, да не греет.
Не греет? Отчего ж душе тепло?!

1955


***

У старика гипертония,
А у старухи диабет.
Супруги встретились впервые
Тому назад полсотни лет.

На подоконник клал записки
Студентик - не было скромней,
И все соседские модистки
Завидовали молча ей.

Он рано отпустил бородку,
Пенсне держалось на шнурке.
Влюблённые садились в лодку
И долго плыли по реке.

И жизнь прошла, как лодка эта
Под беспокойный шорох вод,
В мельканье тени, в блесках света -
За годом год, за годом год.

Шесть дней труда и день досуга.
Вдвоём - всегда, до гроба впредь.
Им, видно, потерять друг друга
Ещё страшней, чем умереть.

И мне мила их нераздельность -
Она возникла так давно!
И эта цепкость, эта цельность
Двоих, живущих, как одно.

1954


Вверх Вниз

О поэзии Льва Озерова (Владимир Огнев)

Первая книга Льва Озерова «Приднепровье» вышла в 1940 году. И она, и последовавшие за ней книги «Ливень» (1947), «Признание в любви» (1957), «Светотень» (1961) были радушно встречены такими авторитетными мастерами русского стиха, как И. Сельвинский, Н. Асеев, М. Светлов.

«Поэтический голос Льва Озерова мне всегда нравился, - писал незадолго до смерти Михаил Светлов, - это был тихий голос хорошего человека. А вот новая его книга «Светотень» мне просто удивительно понравилась. Тридцать хороших стихотворений в одной книге - это очень высокий процент. Этой книгой Лев Озеров завоевал себе прочное место в советской поэзии».

Николай Асеев, в рецензии на книгу «Признание в любви» оставил такое свидетельство: «Можно с уверенностью присоединить голос Льва Озерова» к голосам поэтов, которые «несут свой собственный опыт культуры слова, свой собственный опыт жизненных биографий». Если к этому присовокупить тот факт, что «Ливень» редактировался П. Антокольским, а «Признание в любви» - В. Луговским, то нельзя не заметить определённого внимания к судьбе Л. Озерова со стороны мастеров стиха.

Однако, «открытый» поочерёдно несколькими поэтами старшего поколения, Лев Озеров на протяжении 40-60-х годов, вряд ли был достаточно широко известен. Те качества поэзии Л. Озерова, которые Н. Асеев назвал «скромной сдержанностью высказываний», а М. Светлов «тихим голосом хорошего человека», не вдруг привлекают внимание «непрофессионального» читателя. В них, так сказать, мало наглядности. Есть ошибочное мнение, что всё яркое, сразу бросающееся в глаза - от лукавого. Но есть и другое, не менее ошибочное, - что всякое мастерство обязательно броско, эффектно.

Понятие поэтической формы непременно предполагает своеобразие высказывания, и, пожалуй, чаще форма эта бывает проявлена резко, неожиданно, а временами и ошеломляюще. Но бывает и наоборот. Самобытность поэта нелегко поддаётся опознанию. Потому что она вовсе не обязательно закреплена в самой форме стиха, но может присутствовать как особое качество мироощущения или нравственного отношения к предмету. В конечном счёте «своё», особое сказывается, конечно, и в форме, но не всегда наглядно.

О стихах Л. Озерова говорил тот же Н. Асеев: они кажутся знакомыми «по традиции глубокой смысловой разведки». Он вспоминал в этой связи Тютчева, Фета и пояснял, что речь идёт не о подражании. «Просто хорошая наследственность поэтической культуры». Это совершенно справедливо. Но именно «глубокой смысловой разведке» и не оказывалось предпочтения в поэзии первых послевоенных лет.

Были и другие причины, по которым имя Л. Озерова оставалось в тени. Среди них - некоторая рассудочность ряда его ранних стихотворений, в которых интеллектуальное начало порой брало верх над эмоциональным. Но - спешу оговориться - речь здесь идёт не о споре чувств с художественной уравновешенностью формы. Гармония в искусстве способна выразить даже дисгармоничность мира. Оставалось бы только ощущение внутреннего драматизма века, страстный поиск истины, моральная неуспокоенность.

Стихи Л. Озерова при всей их интеллектуальности далеки от менторства и назидания. Они то спокойно самоуглублённы, то напряжённы, исполнены тревоги, но исследование жизни в них неотрывно от впечатления, чувства, душевной энергии и ощущения времени.

Лев Адольфович Озеров родился 10 (23) августа 1914 года на Украине в семье служащего. Окончил семилетку, потом работал на легендарном заводе «Арсенал», стены которого до сих пор хранят следы немецких и петлюровских снарядов. Он был чернорабочим, затем чертёжником, рисовал плакаты, играл на скрипке в симфоническом оркестре, работал в многотиражке и республиканских газетах. Потом - Москва, ИФЛИ, аспирантура. В войну - трудфронт на Северном Кавказе, сотрудничество в газете «Победа за нами», работа публициста на радио и в печати…

Школа жизни и школа слова были не единственными воспитателями Л. Озерова. С детства он хорошо рисовал, любил и знал музыку, мечтал стать композитором и дирижёром. Разносторонняя одарённость и помогла Л. Озерову в выборе пути, и в чём-то замедлила его самоопределение. В конце концов , взяла верх поэзия, вобрав в себя живопись и музыку, филологию и философию. Поэзия, которая вместе с театром и кино является наиболее синкретическим из всех видов современного искусства.

Изобразительность - первая ступень художественного познания мира. Я помню, как Н. Асеев любил повторять строки:

Этот дождь зарядил надолго.
Вся в булавках сизая Волга,
Вся утыкана ими зло…

Эти «дождевые уколы» Асеев вспомнит потом в своей книге о поэзии, как пример меткости поэтического зрения. Мне, южанину, много говорит такая картина, полная свежести и живой, смелой красоты:

Море вздыбилось, взбугрилось.
Разъярилось - и пошло
С восьмибалльным пылом, с силой
Бить зелёное стекло.

Гул и гром десятибалльный,
Взвихренная глубина.
Мора встало вертикально
И упало как стена.

В последнем двустишии я слышу на мгновенье замерший шум, паузу, когда кручёная волна угрожающе нависла и - страшный, как бы двойной удар о грунт - неравноправные звуки хлопнувшего бича и тяжёлого орудия… Эти строки Л. Озерова - пример резкого и точного видения, как бы закреплённого первичного ощущения.

Только поэт мог так непосредственно и «неправильно» уподобить подвижные, неуловимые стихии природы осязаемым и «конечным» предметам:

Глыбы ветра, глыбы грома…

Надо сказать, что в ранних стихах Л. Озерова изобразительность нередко была самодовлеющей. Постепенно же, особенно в период поэтической зрелости, центр тяжести переносится с краски, цвета, жеста на осмысление сути увиденного и пережитого.

Лев Озеров обнаруживает свою приверженность к русским традициям поэтического интеллектуализма (Баратынский, Тютчев).

Философские грани любимой темы Л. Озерова - темы диалектичности мира, его изменчивости, его мучительной, вопреки всему, тяги к свету - многообразны. В «Хмуром утре» «смятенная волна» - «вся в пятнах туч, скользящих мимо»…

Бывает же такое: полусвет,
Гуденье, шорох, ропот, бормотанье,
Покой и вихрь -
В невнятном сочетанье,
И нет ни ясности, ни середины нет:
По ряби свет бежит за тенью,
Ещё не найдено решенье,
Ещё не выношен ответ.

Когда всё ещё не установилось, находится в становлении, выборе пути, но уже набухло смыслом, уже готово принять решение… Разве нет в этой генеральной теме стихов Л. Озерова последнего десятилетия большого смысла - общественного, исторического?

Художественное своеобразие лучших стихов поэта, по-моему, определяет сегодня именно это мироощущение. Поэзия пытается уловить и осмыслить быстротекущее время, его нравственный опыт, оседающий иной раз в виде причудливых кристаллов художественной памяти. Что-то уже брезжит, уже волнует, но контуры будущего неотчётливы…

Так бывает ранней ранью
Или в предвечерний час.
Что там за далёкой гранью
Чутко ожидает нас?

Склонность поэта к контрастному письму - «не вымысел, не прихоть - это повелевает жизнь сама». Такова индивидуальность поэта. Но таковы и наше время, наш век…

В борьбе, в боренье тьмы и света
Исток контрастного письма
И для безумного поэта,
И для холодного ума.

Высокой поэзией могущества человека и в то же время тревогой за него проникнуто стихотворение о спутнике, одно из лучших на эту тему в нашей поэзии:

Вишнёвый сад белеет в темноте.
Вишнёвый сад. А времена не те.
Вишнёвый сад. Забыли человека.
Стучит топор. Прошло всего полвека.
А век не тот. В надзвёздной высоте
Летит земной детёныш по орбите.
Следите, как летит он! И - не спите!
Вишнёвый сад белеет в темноте.

Здесь есть и размах, и историческая перспектива, и какое-то щемящее чувство… Гуманизм неотрывен от осознанного приятия необходимого и реального сопереживания этому, конкретному человеку, будь то «забытый» полуглухой Фирс из чеховского «Вишнёвого сада» (внутренняя ассоциация хорошо прочитывается здесь!), или гордый посланник человечества - «земной детёныш»…

Стихи Л. Озерова вобрали в себя и цвет, и линию, и мелодию - ведь ничто не пропадает в слове из того, чему ты отдавал себя ранее. В стихе скажется всё… Вот, например, как акварельно»-импрессионистично написаны стога в тумане:

Они как пятна полутьмы
И полусвета.
По ним так внятно видим мы:
Уходит лето…
Стога туманные стоят.
Они без линий,
Их цвет то сизо-лиловат,
То тёмно-синий…

А здесь не обычные, а особо чуткие, воспитанные музыкой и живописью слух и зрение:

Как во тьме проявляют,
Что снято на ярком свету,
Так в тиши понимают
Рождённую в громе мечту.

Гармоничность свойственна и форме лучших стихов Л. Озерова. Трудно сказать, что волнует в этой двухстрочной формуле любви («О первой любви»):

Мне первая любовь как первая попытка
Отказа от себя, забвения себя, -

притягательность парадокса (ведь любовь эгоистична) или своеобразная «мелодия» повторов. Но строки хочется повторять и повторять.

Великолепны по пластике мысли такие стихи, как «Тёмные-тёмные ждали клёны», «Северная гравюра», «Я не хотел бы умереть весной…», «Хмурое утро», «Тишина», «На берегу морском лежит весло…», «В сумерки», «Молния - кусок пути в горах…» и многие другие.

Лев Озеров, пожалуй, относится к числу тех поэтов, что не плавят, а гравируют, чеканят слово, едва успевшее остыть от непосредственных эмоций. Стих Л. Озерова лаконичен, сдержан, стремится к контурной законченности. Как рисунок карандашом. Точность, выверенность слова, естественность интонации, свободное владение культурой повествовательного стиха - качества, помогающие Л. Озерову в эпических жанрах. Вспомним отличные баллады о Маяковском, незадолго до самоубийства пришедшем к сапожнику подбить подковки на башмаки, или о художнике, выбравшем в натурщики для Иуды человека, с которого тридцать лет назад писал Христа… Уже в самом сюжетном замысле есть точная драматургия, волнующий смысл.

Хорошо известен Л. Озеров как переводчик, теоретик перевода, как историк литературы, критик, воспитатель молодых поэтов. Он десять лет руководил Литобъединением на Московском автозаводе имени Лихачева, основал «Устную библиотеку поэта» в ВТО. Высокой взыскательностью и строгим художественным вкусом отмечены его работы по составлению, комментированию и редактированию книг «Литовские поэты XIX века», Е. Баратынского, Б. Пастернака, К. Батюшкова. В переводческом активе Л. Озерова - произведения Шевченко, Грабовского, Тычины, Рыльского, Монтвилы, Межелайтиса, Венцловы, Гофштейна, Галкина, Маркиша, Квитко, Исаакяна, Т. Табидзе, Абая, Вазова и многих других.

В 1963 году издана книга статей Л. Озерова «Работа поэта» - о классиках и современниках, о мастерстве.

…Пред нами избранная лирика поэта. Иные стихи читателю близки, другие, может быть, не затронут каких-то струн души. Но можно сказать с полным правом: здесь - всё серьёзно, честно, ответственно перед временем, народом, собственной совестью.

Есть строка на пока,
Есть строка на века.

Будущее решает, на какие сроки рассчитаны стихи, написанные сегодня. Важно, чтобы они были нужны современникам.

Лев Озеров. Лирика. 1931-1966. Москва: Художественная литература, 1966


ОЗЕРОВ (псевдоним; настоящая фамилия - Гольдберг), Лев Адольфович [р. 10(23).VIII.1914, Киев] - русский советский поэт, переводчик, критик. Первые стихи, переводы (из украинских и еврейских поэтов) и критические статьи опубликовал в начале 30-х годов. В 1939 окончил МИФЛИ. Во время Великой Отечественной войны Озеров - сотрудник военной газеты «Победа за нами». Автор сборников стихов: «Приднепровье» (1940), «Ливень» (1947), «Признание в любви» (1957), «Светотень» (1961), «Дороги новый поворот» (1965), «Лирика» (1966). В 1963 опубликована книга статей «Работа поэта». Автор вступительных статей и комментариев к сочинениям Е. А. Баратынского, К. Н. Батюшкова, Ф. И. Тютчева, Б. Л. Пастернака.

Соч. и переводы: Лирика. 1931-1966. [Предисл. В. Огнева], М., 1966; Монтвила В., Избранное, Вильнюс, 1952; его же, Свет ваш не погас, М., 1959.

Лит.: Адалис А., Юноша, «Лит. газета», 1940, 20 июня; Сельвинский И., Поэзия Льва Озерова, «Октябрь», 1947, № 8; Асеев Н., Любовь к жизни, «Труд», 1958, 9 мая; Кашницкий И., «Признание в любви». [Рец.], «Сов. Литва», 1959, 29 ноября; Светлов М., Дружеская рука на плече, «Лит. газета», 1961, 2 дек.; Кожевникова Н., Отзывчивость, «Лит-ра и жизнь», 1962, 18 июля; Сельвинский И., «Огромна работа поэта», «Лит. газета», 1966, 2 июля; Михайлов А., И лад, и мера, «Лит. газета», 1967, 2 авг.

Л. П. Печко

Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. - Т. 5. - М.: Советская энциклопедия, 1968

Все авторские права на произведения принадлежат их авторам и охраняются законом.
Если Вы считаете, что Ваши права нарушены, - свяжитесь с автором сайта.

Админ Вверх
МЕНЮ САЙТА