Домой Вниз Поиск по сайту

Иван Козлов

КОЗЛОВ Иван Иванович [11 (22) апреля 1779, Москва - 30 января (11 февраля) 1840, Петербург; похоронен на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры], русский поэт, переводчик.

Иван Козлов. Ivan Kozlov

В 1821 ослеп. Лирические стихи, романтическая поэма «Чернец» (1825); стихотворение «Вечерний звон» (1828, перевод стихотворения Т. Мура) стало народной песней.

Подробнее

Фотогалерея (7)

ПОЭМА (1):

СТИХИ (15):

ЕЩЁ СТИХИ (6):

Вверх Вниз

Молитва

Прости мне, боже, прегрешенья
И дух мой томный обнови,
Дай мне терпеть мои мученья
В надежде, вере и любви.

Не страшны мне мои страданья:
Они залог любви святой;
Но дай, чтоб пламенной душой
Я мог лить слёзы покаянья.

Взгляни на сердца нищету,
Дай Магдалины жар священный,
Дай Иоанна чистоту;

Дай мне донесть венец мой тленный
Под игом тяжкого креста
К ногам Спасителя Христа.

3 декабря 1839


Магдалина - По евангельской легенде, Мария из Магдалы вела развратный образ жизни, но под влиянием Христа обратилась к его вере и стала восторженной её проповедницей.

Иоанн - апостол и евангелист, называемый Богословом.

Гимн Орфея

Когда целуете прелестные уста
И сердце тает негой наслажденья,
Вам шепчутся и ласки и моленья,
И безгранично своевольствует мечта…
	Тогда, любовью пламенея,
	Вы слушаете страстный гимн Орфея.

Когда душа тоскою сражена,
Нет слёз от полноты томленья,
И меркнет свет, и мысли без движенья,
И волны времени без цели и без дна…
	Тогда, от горя каменея,
	Вам чудится плачевный гимн Орфея.

Когда к творцу миров возносите мольбы
И тонет взор в безбрежности творенья,
Молчат уста в избытке умиленья,
Вы доверяетесь влечению судьбы…
	Тогда, вам благодатью вея,
	Весь мир гремит священный гимн Орфея!

Когда поэт на языке земном
Передаёт пророческим пером
Таинственные вдохновенья
И осветлит души виденья
	Поэзии огнём, -
Венчает мир, исполнен удивленья,
Чело певца бессмертия венком.

[1839]


Орфей - легендарный древнегреческий певец, своими песнями приводивший в движение деревья и скалы, укрощавший диких зверей. В образе Орфея воплощена идея всемогущества музыки, поэзии, искусства.

Жнецы

Однажды вечерел прекрасный летний день,
Дышала негою зелёных рощей тень.
Я там бродил один, где синими волнами
От Кунцевских холмов, струяся под Филями,
Шумит Москва-река; и дух пленялся мой
Занятья сельского священной простотой,
Богатой жатвою в душистом тихом поле
И песнями жнецов, счастливых в бедной доле.
Их острые серпы меж нив везде блестят,
Колосья жёлтые под ними вкруг лежат,
И, собраны жнецов женами молодыми,
Они уж связаны снопами золотыми;
И труд полезный всем, далёкий от тревог,
Улыбкою отца благословляет бог.

Уж солнце гаснуло, багровый блеск бросая;
На жниве кончилась работа полевая,
Радушные жнецы идут уже домой.
Один, во цвете лет, стоял передо мной.
Его жена мой взор красою удивляла;
С младенцем радостным счастливая играла
И в кудри тёмные вплетала васильки,
Колосья жёлтые и алые цветки.
А жнец на них смотрел, и вид его весёлый
Являл, что жар любви живит удел тяжёлый;
В отрадный свой приют уже сбирался он…
С кладбища сельского летит вечерний звон, -
И к тихим небесам взор пылкий устремился:
Отец и муж, душой за милых он молился,
Колена преклонив. Дум набожных полна,
Младенца ясного взяла его жена,
Ручонки на груди крестом ему сложила,
И, мнилось, благодать их свыше осенила.

Но дремлет всё кругом; серебряный туман
Таинственной луной рассыпан по снопам,
Горит небесный свод нетленными звездами, -
Час тайный на полях, час тайный над волнами.
И я под ивою сидел обворожён,
И думал: в жатве той я видел райский сон.
И много с той поры, лет много миновало,
Затмилась жизнь моя, - но чувство не увяло.
Томленьем сокрушён, в суровой тме ночей,
То поле, те жнецы - всегда в душе моей;
И я, лишённый ног, и я, покинут зреньем, -
Я сердцем к ним стремлюсь, лечу воображеньем,
Моленье слышу их, - и сельская чета
Раздумья моего любимая мечта.

[1836]


Тоска

Rotta e l'alta Colonna. *
Прекрасная колонна пала,
И лавр зелёный мой увял;
А лишь об них душа мечтала,
И я, томясь, отрады ждал!

Их не найду, в моём я горе,
В холодных, пламенных странах,
Ни в бурном африканском море,
Ни в светлых Индии волнах.

Надежд моих уж я лишился,
И смерть без жалости взяла
И то, чем в жизни я гордился,
И то, чем жизнь моя цвела.

Обширной областью земною,
Блестящим княжеским венцом,
Несметной золота ценою,
Восточным ярким жемчугом -

Нигде, ничем тоске не можно
Утраты сердца заменить;
В уделе горестном лишь должно
Всю жизнь страдать и слёзы лить.

О, наша жизнь, которой сладость
Манит обманчивой красой!
В чём столько лет мы зрели радость, -
Минутой рушится одной.

[1835]


* Высокая колонна пала (итал.).

Вольный перевод 2-го сонета из цикла «После смерти мадонны Лауры» Франческо Петрарки. Эпиграф взят из первой строки 2-го сонета Петрарки.

Прекрасная колонна пала, И лавр зелёный мой увял - В подлиннике игра слов, обозначающая гибель двух человек, которые были близки и дороги Петрарке: Колонна - кардинал Стефано Колонна, друг и покровитель поэта, убитый в Риме в 1347 г.; лавр (lauro) - Лаура, возлюбленная поэта, скончавшаяся, по словам Петрарки, в 1348 г.

Два челнока

А. Н. М.
Течёт прозрачная река,
Шумит, блестит меж берегами.
По той реке два челнока
Несутся быстрыми волнами;
Различен вид двух челноков,
Различна песня двух пловцов.

Один челнок был весь в цветах,
И белый парус тихо веял,
Мелькал на светлых он волнах,
И ветерок его лелеял;
Собой любуясь, он летит, -
Младая прелесть в нём сидит.

Другой челнок едва нырял,
Свершая тяжко бег упорный;
С трудом он волны рассекал,
На нём вздымался парус чёрный;
И гибель вкруг него шумит, -
Страдалец бледный в нём сидит.

Смеясь, прекрасная поёт:
«Как мне отрадно плыть рекою!..
На берегах весна цветёт,
Душистый воздух надо мною,
И солнце страх мой гонит прочь,
А месяц светит в тёмну ночь.

И мне легко на свете жить!..
Сбылись мечты мои младые,
И сладко с милым мне делить
Все чувства, сердцу дорогие!
И с каждым днём счастливей я,
И пламенней любовь моя!

Цвету душой!.. но вдалеке
Одно меня тревожит горе:
Есть бездна мрачная в реке,
Там, где она впадает в море!..
И как мне жизнью ни играть, -
Но бездны той не миновать!..»

И слышен был страдальца стон:
«Как мне ужасно плыть рекою!..
На берегах со всех сторон
Угрюмый бор передо мною,
И солнце в тучах тмится днём,
А ночью мгла и страх кругом.

И тяжко мне на свете жить,
Где облилося сердце кровью,
Где, бедный, я, стремясь любить,
Обманут дружбой и любовью,
Где навсегда убит грозой
Моих надежд любимых рой.

И предан я навек тоске!..
Лишь мне одно отрадно в горе:
Есть бездна мрачная в реке,
Там, где она впадает в море!..
Не страшно мне о том мечтать,
Что бездны нам не миновать!»

И челноки в далёкий край
Реки стремленье направляет, -
И вдруг, как будто невзначай,
Их бездна мрачная встречает;
Шумит, ревёт, кипит река…
Пропали оба челнока.

И свет давно забыл пловцов;
Но весть надеждой озарила,
Что бездна робких челноков
Во тме своей не погубила
И что таинственным путём
Они в том море голубом,

Где нас уж буря не страшит,
Где негу льёт эфир душистый
И свод безоблачный горит
Сияньем радуги огнистой;
Где всё блестит в красе младой,
Всё дышит радостью святой.

И та, чью жизнь лелеял свет,
Счастливей думою сердечной,
Что там уже разлуки нет,
Что жар любви пылает вечно,
Что бережёт надёжный ток
Её пленительный челнок.

И, сбросив мрак тоски своей,
Узнал страдалец жизни сладость;
Он памятью печальных дней
Теснее обнимает радость;
Цветёт, отрадою дыша,
Его бессмертная душа.

[1833]


A. H. М. - Андрей Николаевич Муравьёв (1806-1874), поэт и религиозный писатель, автор трагедии из времён крестовых походов «Битва при Тивериаде», отрывки из которой были напечатаны Пушкиным в «Современнике». А. Н. Муравьев, по свидетельству Козлова, часто рассказывал ему церковные легенды и притчи.

Моя молитва

О ты, кого хвалить не смею,
Творец всего, спаситель мой;
Но ты, к кому я пламенею
Моим всем сердцем, всей душой!
Кто, по своей небесной воле,
Грехи любовью превозмог,
Приник страдальцев к бедной доле,
Кто друг и брат, отец и бог;

Кто солнца яркими лучами
Сияет мне в красе денной
И огнезвёздными зарями
Всегда горит в тиши ночной;
Крушитель зла, судья верховный,
Кто нас спасает от сетей
И ставит против тьмы греховной
Всю бездну благости своей! -

Услышь, Христос, моё моленье,
Мой дух собою озари
И сердца бурного волненье,
Как зыбь морскую, усмири;
Прими меня в свою обитель, -
Я блудный сын, - ты отче мой;
И, как над Лазарем, спаситель,
О, прослезися надо мной!

Меня не крест мой ужасает, -
Страданье верою цветёт,
Сам бог кресты нам посылает,
А крест наш бога нам даёт;
Тебе вослед идти готовый,
Молю, чтоб дух мой подкрепил,
Хочу носить венец терновый, -
Ты сам, Христос, его носил.

Но в мрачном, горестном уделе,
Хоть я без ног и без очей, -
Ещё горит в убитом теле
Пожар бунтующих страстей;
В тебе одном моя надежда,
Ты радость, свет и тишина;
Да будет брачная одежда
Рабу строптивому дана.

Тревожной совести угрозы,
О милосердый, успокой;
Ты видишь покаянья слёзы, -
Молю, не вниди в суд со мной.
Ты всемогущ, а я бессильный,
Ты царь миров, а я убог,
Бессмертен ты - я прах могильный,
Я быстрый миг - ты вечный бог!

О, дай, чтоб верою святою
Рассеял я туман страстей
И чтоб безоблачной душою
Прощал врагам, любил друзей;
Чтоб луч отрадный упованья
Всегда мне в сердце проникал,
Чтоб помнил я благодеянья,
Чтоб оскорбленья забывал!

И на тебя я уповаю;
Как сладко мне любить тебя!
Твоей я благости вверяю
Жену, детей, всего себя!
О, искупя невинной кровью
Виновный, грешный мир земной, -
Пребудь божественной любовью
Везде, всегда, во мне, со мной!

[1833]


И, как над Лазарем, спаситель, О, прослезися надо мной! - По евангельской легенде, Христос любил больного Лазаря из селения Вифания. Когда Лазарь умер, Христос пролил над его могилой слёзы и воскресил его из мёртвых.

Не наяву и не во сне
Фантазия

Князю П. Г. Гагарину

And song that said a thousand things.*
Откинув думой жизнь земную,
Смотрю я робко в тёмну даль;
Не знаю сам, о чём тоскую,
Не знаю сам, чего мне жаль.

Волной, меж камнями дробимой,
Лучом серебряной луны,
Зарёю, песнию любимой
Внезапно чувства смущены.

Надежда, страх, воспоминанья
Теснятся тихо вкруг меня;
Души невольного мечтанья
В словах мне выразить нельзя.

Какой-то мрачностью унылой
Темнеет ясность прежних дней;
Манит, мелькает призрак милой,
Пленяя взор во тме ночей.

И мнится мне: я слышу пенье
Из-под туманных облаков…
И тайное моё волненье
Лелеять сердцем я готов.

[1832]


Гагарин Павел Гаврилович (1777-1850) - генерал-адъютант и дипломат. В молодости печатал стихи в «Вестнике Европы», издававшемся Жуковским.

Эпиграф взят из 10-й строфы поэмы Байрона «Шильонский узник».

* Как много было в песне той! (Перевод В. А. Жуковского)

К Жуковскому

Уже бьёт полночь - Новый год, -
И я тревожною душою
Молю подателя щедрот,
Чтоб он хранил меня с женою,
С детьми моими - и с тобою,
Чтоб мне в тиши мой век прожить,
Всё тех же, так же всё любить.

Молю творца, чтоб дал мне вновь
В печали твёрдость с умиленьем,
Чтобы молитва, чтоб любовь
Всегда мне были утешеньем,
Чтоб я встречался с вдохновеньем,
Чтоб сердцем я не остывал,
Чтоб думал, чувствовал, мечтал.

Молю, чтоб светлый гений твой,
Певец, всегда тебя лелеял,
И чтоб ты сад прекрасный свой
Цветами новыми усеял,
Чтоб аромат от них мне веял,
Как летом свежий ветерок,
Отраду в тёмный уголок.

О друг! Прелестен божий свет
С любовью, дружбою, мечтами;
При тёплой вере горя нет;
Она дружит нас с небесами.
В страданьях, в радости он  с нами,
Во всём печать его щедрот:
Благословим же Новый год!

1 января 1832


***

Графине З. И. Лепцельтерн
Над тёмным заливом, вдоль звучных зыбей
         Венеции, моря царицы,
Пловец полуночный в гондоле своей
         С вечерней зари до денницы
Рулём беззаботным небрежно сечёт
         Ленивую влагу ночную;
Поёт он Ринальда, Танкреда поёт,
         Поёт Эрминию младую;
Поёт он по сердцу, сует удалён,
         Чужого суда не страшится,
И песней любимой невольно пленён,
         Над бездною весело мчится.
И я петь люблю про себя, в тишине,
         Безвестные песни мечтаю,
Пою, и как будто отраднее мне,
         Я горе моё забываю,
Как ветер ни гонит мой бедный челнок
         Пучиною жизни мятежной,
Где я так уныло и так одинок
         Скитаюсь во тме безнадежной…

[1827]


Вольный перевод стихотворения Андре Шенье «Pres des bords ou Venise est reine de la mer…».

Это стихотворение Шенье было также переведено в 1827 г. Пушкиным («Близ мест, где царствует Венеция златая») и напечатано вместе с переводом Козлова.

Лепцельтерн гр. Зинаида Ивановна (урождённая Лаваль) - жена австрийского посланника в Петербурге.

Ринальд, Танкред, Эрминия - герои «Освобождённого Иерусалима» Торквато Тассо.

Вечерний звон

Т. С. Вдмрв-ой
Вечерний звон, вечерний звон!
Как много дум наводит он
О юных днях в краю родном,
Где я любил, где отчий дом,
И как я, с ним навек простясь,
Там слушал звон в последний раз!

Уже не зреть мне светлых дней
Весны обманчивой моей!
И сколько нет теперь в живых
Тогда весёлых, молодых!
И крепок их могильный сон;
Не слышен им вечерний звон.

Лежать и мне в земле сырой!
Напев унывный надо мной
В долине ветер разнесёт;
Другой певец по ней пройдёт,
И уж не я, а будет он
В раздумье петь вечерний звон!

[1827]


Посвящено Татьяне Сергеевне Вейдемейер (ум. 1863) - близкому другу семьи Козловых.

Перевод стихотворения Томаса Мура «Those evening bells…».

Положено на музыку 15-ю композиторами: Алябьев, Бахметьев, Геништа, Гречанинов, Монюшко, Рахманинов и др.

Поёт Николай Гедда. Музыка: В.Зиновьев.

Звук

Бессонница

В часы отрадной тишины
Не знают сна печальны очи;
И призрак милой старины
Теснится в грудь со мраком ночи;

И живы в памяти моей
Веселье, слёзы юных дней,
Вся прелесть, ложь любовных снов,
И тайных встреч, и нежных слов,
И те красы, которых цвет
Убит грозой - и здесь уж нет!
И сколько радостных сердец
Блаженству видели конец!

Так прежнее ночной порою
   Мою волнует грудь,
И думы, сжатые тоскою,
   Мешают мне уснуть.
Смотрю ли вдаль - одни печали;
Смотрю ль кругом - моих друзей,
Как жёлтый лист осенних дней,
Метели бурные умчали.

Мне мнится: с пасмурным челом
Хожу в покое я пустом,
В котором прежде я бывал,
Где я весёлый пировал;
Но уж огни погашены,
Гирлянды сняты со стены,
Давно разъехались друзья,
И в нём один остался я.

И прежнее ночной порою
   Мою волнует грудь,
И думы, сжатые тоскою,
   Мешают мне уснуть!

22 января 1827


Вольный перевод стихотворения Томаса Мура «Oft, in the stilly night…».

На отъезд

Когда и мрак, и сон в полях,
   И ночь разлучит нас,
Меня, мой друг, невольный страх
   Волнует каждый раз.

Я знаю, ночь пройдет одна,
   Наутро мы с тобой;
Но дума втайне смущена
   Тревожною тоской.

О, как же сердцу не грустить!
   Как высказать печаль, -
Когда от тех, с кем мило жить,
   Стремимся в тёмну даль;

Когда, быть может, увлечёт
   Неверная судьба
На целый месяц, целый год,
   Быть может - навсегда!

[1825]


На погребение английского генерала сира Джона Мура

Не бил барабан перед смутным полком,
   Когда мы вождя хоронили,
И труп не с ружейным прощальным огнём
   Мы в недра земли опустили.

И бедная почесть к ночи отдана;
   Штыками могилу копали;
Нам тускло светила в тумане луна,
   И факелы дымно сверкали.

На нём не усопших покров гробовой,
   Лежит не в дощатой неволе -
Обёрнут в широкий свой плащ боевой,
   Уснул он, как ратники в поле.

Недолго, но жарко молилась творцу
   Дружина его удалая
И молча смотрела в лицо мертвецу,
   О завтрашнем дне помышляя.

Быть может, наутро внезапно явясь,
   Враг дерзкий, надменности полный,
Тебя не уважит, товарищ, а нас
   Умчат невозвратные волны.

О нет, не коснётся в таинственном сне
   До храброго дума печали!
Твой одр одинокий в чужой стороне
   Родимые руки постлали.

Ещё не свершен был обряд роковой,
   И час наступил разлученья;
И с валу ударил перун вестовой,
   И нам он не вестник сраженья.

Прости же, товарищ! Здесь нет ничего
   На память могилы кровавой;
И мы оставляем тебя одного
   С твоею бессмертною славой.

[1825]


Перевод стихотворения ирландского поэта Чарльза Вольфа (1791-1823) «The burial of sir J. Moore».

Джон Мур (1761-1809) - генерал, командовавший английскими войсками в Португалии во время войны с Наполеоном.

Перун вестовой - пушечный выстрел.

Киев

О Киев-град, где с верою святою
Зажглася жизнь в краю у нас родном,
Где светлый крест с Печерскою главою
Горит звездой на небе голубом,
Где стелются зелёной пеленою
Поля твои в раздолье золотом
И Днепр-река, под древними стенами,
Кипит, шумит пенистыми волнами!

Как часто я душой к тебе летаю,
О светлый град, по сердцу мне родной!
Как часто я в мечтах мой взор пленяю
Священною твоею красотой!
У Лаврских стен земное забываю
И над Днепром брожу во тме ночной:
В очах моих всё русское прямое -
Прекрасное, великое, святое.

Уж месяц встал; Печерская сияет;
Главы её в волнах реки горят;
Она душе века напоминает;
Небесные там в подземелье спят;
Над нею тень Владимира летает;
Зубцы её о славе говорят.
Смотрю ли вдаль - везде мечта со мною,
И милою всё дышит стариною.

Там витязи сражались удалые,
Могучие, за родину в полях;
Красою здесь цвели княжны младые,
Стыдливые, в высоких теремах,
И пел Баян им битвы роковые,
И тайный жар таился в их сердцах.
Но полночь бьёт, звук меди умирает;
К минувшим дням ещё день улетает.

Где ж смелые, которые сражались,
Чей острый меч как молния сверкал?
Где та краса, которой все пленялись,
Чей милый взгляд свободу отнимал?
Где тот певец, чьим пеньем восхищались?
Ах, вещий бог на всё мне отвечал!
И ты один под башнями святыми
Шумишь, о Днепр, волнами вековыми!

[1824]


Владимир - Владимир Святославич (ум. 1015), великий князь Киевский, принявший (ок. 988) христианство, которое было объявлено им государственной религией.

Баян - легендарный древнерусский поэт, упоминаемый в «Слове о полку Игореве».

Сон невесты
Баллада

Ветер выл, гроза ревела,
Месяц крылся в облаках,
И река, клубясь, шумела
В омрачённых берегах.
И, встревожена тоскою,
Эвелина слёзы льёт:
«Ах, теперь грозой ночною
Милый по морю плывёт!»

Долго бедная молилась
Пред иконою святой;
Робкой думою носилась
Над пучиною морской.
Бьёт на башне час полночи,
И внезапно тайный сон
Ей смежил печальны очи,
И замолк тяжёлый стон.

Спит она - но дух унылый
И во сне тревожит страх:
Всё корабль ей снится милый
На бунтующих волнах;
И казалось, что летает
Тень знакомая над ней
И как будто бы вещает:
«О невеста, слёз не лей!»

Голос друга незабвенный…
Сердце верное дрожит;
Смотрит тихо: обручённый
Перед ней жених стоит;
В лике бледность гробовая,
Мутен блеск его очей,
И бежит струя морская
Из развившихся кудрей.

«О невеста, в край родимый
Я летел к тебе с мечтой
И бесценной, и любимой,
И с пылающей душой;
Но взревела надо мною
Смертоносная волна:
С нашей радостью земною
Ты навек разлучена!

Друг, страданье пронесётся,
Грозный мрак не навсегда,
И над бездною зажжётся
Лучезарная звезда!
О, не сетуй, что прекрасный
Жизни цвет увял в слезах!
Мы любили не напрасно:
Будем вместе в небесах!

Но - прости… уже алеет
Вам румяная заря,
Ветерок уж ранний веет,
Веет он не для меня!»
И со вздохом улетает
Тень младая от очей,
И с высот ей повторяет:
«О невеста, слёз не лей!»

[1824]


Вверх Вниз

Биография

В судьбе поэта-романтика Козлова заключен драматический парадокс, подмеченный ещё Жуковским.

«Козлов до болезни своей жил в свете и был увлекаем рассеянностью… Лишённый обеих ног, он начал учить по-английски и в несколько месяцев мог уже понимать Байрона и Шекспира. Потеряв зрение, он сделался поэтом… Для него открылся внутренний богатый мир в то время, когда исчез внешний».

А «внешний» мир Ивана Ивановича Козлова был достаточно обычным для потомка старинного дворянского рода. Московское детство в богатом доме отца, екатерининского вельможи; мальчишеские развлечения с братьями, гувернёры-иностранцы, военная «карьера», характерная для недорослей его круга: в пять лет сержант лейб-гвардии Измайловского полка, в шестнадцать - прапорщик, в восемнадцать - подпоручик. Всё это заочно, без прохождения службы. Затем отставка - в девятнадцать лет. Козлов становится чиновником при московском генерал-прокуроре. Формально обязанности статской службы не мешали вольному, праздничному течению поры юношеской «рассеянности». Козлов - завсегдатай балов и салонов, блестящий танцор, завидный жених. Но не эти достоинства отличали его от прочих. Тонкий художественный вкус, начитанность молодого аристократа были замечены Жуковским и Батюшковым.

Водоворот светской жизни, куда вместились и «мятеж страстей», и «дерзкие упования», и счастливое супружество, прерывается 1812 годом. Почувствовав настоящее дело, Козлов входит в Комитет для образования московской военной силы, участвует в подготовке обороны Москвы. В дни московского пожара он лишается дома, имущества и в 1813 году вместе с семьёй перебирается в Петербург, начинает службу в департаменте государственных имуществ министерства финансов.

При этом жизненные стимулы Козлов находит не в канцелярском рвении. Он сближается с Крыловым, Вяземским, с молодыми поэтами Пушкиным, Дельвигом, Кюхельбекером. Будущий учредитель «Союза благоденствия» и Северного общества Николай Тургенев, знакомит его со своим антикрепостническим «Опытом теории налогов», другими сочинениями деятелей грядущего декабризма.

Такова почва, на которой взрастал этот талант, «пробужденный страданием» (Жуковский). С сорокалетнего возраста парализованный, ослепший, Козлов, однако, работает много и плодотворно.

И мой удел, с надеждами, с мечтами,
С весёлыми и горестными днями,
По сердцу мне; он мне не утаил
Душевных тайн, и я недаром жил…

Первые поэтические опыты Козлова вдохновлены гением Байрона. Неожиданно сражённый болезнью, Козлов стремится постичь мастерство великого романтика: читает его поэмы в оригинале, делает необычный перевод «Абидосской невесты» - с английского на французский (а через несколько лет - и на русский). Затем следуют переложения фрагментов из «Чайльд-Гарольда», «Дон-Жуана», «Осады Коринфа», «Гяура»… Сегодня очевидно, что именно с переводческой деятельностью Козлова связано начало славы Байрона в России, его своеобразной жизни в русской лирике.

В оригинальном стихотворении, написанном на смерть Байрона, Козлов передал важнейшие для своих современников-соотечественников настроения:

Он первый на звуки свободных мечей
С казною, и ратью, и арфой своей
Летит довершить избавленье;
Он там, он поддержит в борьбе роковой
Великое дело великой душой -
Святое Эллады спасенье.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И в бурных порывах всех чувств молодых
Всегда вольнолюбье дышало.

Другая заветная тема лирики Козлова определяется его понятиями о человеческой воле, чести, благородстве. Частный эпизод эпохи наполеоновских войн, запечатлённый в стихотворении «На погребение английского генерала сира Джона Мура», прозвучал не только как реквием достойному воину, но и как защита подлинной духовности и сердечности, непримиримых с мишурой и пошлостью суетной действительности.

Равно как гражданская страстность и нравственная взыскательность, была доступна Козлову и лирика тончайших переживаний человека. Сомнения, тревоги, «безделье мрачное», «скорбь души», «тайны дум высоких», «светлые мечты», живая радость, красота женщины, «сладкая тоска», счастье, любовь - всё это дыхание его лирики.

Привет надежд, судьбы угрозы,
Волненье чувств, веселье, слёзы,
Сердечной бездны глубина,
Всё то, чем жизнь мрачна, ясна
И не сказать чего словами…

Исповедальная искренность романтической лирики Козлова принесла ему широкую известность у читателей, нашла отклик в лучших сердцах эпохи. В доме Козлова бывали - не просто сострадательными гостями, а воодушевлёнными собеседниками - Пушкин, Жуковский, Грибоедов, Рылеев, Гнедич, Баратынский, композиторы Глинка и Даргомыжский, а также И. М. Муравьёв-Апостол, Зинаида Волконская… Стихотворения Козлова, беседы с ним помогли творческому становлению Лермонтова. Часто навещавший поэта Адам Мицкевич посвятил ему поэму «Фарис», в одической тональности воспевающую противостояние человека природным стихиям.

Всем строем своей лирики, всей своей судьбой - и личной и поэтической - Иван Иванович Козлов утверждал мысль о крепости человеческого духа, о красоте и вечных тайнах земного бытия.

С. Дмитренко

Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т. Москва: Детская литература, 1996


КОЗЛОВ, Иван Иванович [11(22).IV.1779, Москва, - 30.I(11.II).1840, Петербург] - русский поэт, переводчик. Происходил из знатного дворянского рода. Служил в гвардии, с 1798 - на гражданской службе. В 1821 после долгой болезни (паралич и слепота) Козлов занялся литературным творчеством. Первое стихотворение Козлова «К Светлане» опубликовано в 1821. Увлечение литературой привело Козлова к близкому знакомству с А. С. Пушкиным, В. А. Жуковским, П. А. Вяземским и декабристами братьями Тургеневыми. В 1824 избран членом Вольного общества любителей российской словесности. Уже в ранних стихах (послание «другу В. А. Жуковскому») проявились характерные для Козлова тенденции: стремление к земному счастью и «надежда на лучшую жизнь за гробом» (Белинский). Мужественно сопротивляясь трагической судьбе, поэт находил утешение в воспоминаниях о прошлом, в дружбе, любви и вдохновенном творчестве («Гимн Орфея»). Успех принесла Козлову поэма «Чернец» (полное издание 1825), написанная в форме лирической исповеди молодого монаха. Своеобразие этой романтической поэмы определил В. Г. Белинский: «Несколько сентиментальный характер поэмы, горестная участь её героя, а вместе и горестная участь самого певца…». Поэму высоко оценил А. С. Пушкин (стихотворение «Козлову»), она оказала влияние на «Мцыри» М. Ю. Лермонтова и «Тризну» Т. Г. Шевченко. Козлов приветствовал национально-освободительную борьбу в Греции («Пленный грек в темнице») и в Ирландии («Молодой певец»), прославлял отвагу и мужество («Байрон», «Киев», «Плач Ярославны»). В исторической поэме «Княгиня Наталья Борисовна Долгорукая» (1824, полное издание 1828) Козлов симпатизирует жертвам самодержавного деспотизма, хотя основное внимание переносит с гражданских идей на религиозные и сердечные переживания Долгорукой. Тяжёлая личная жизнь и наступление политической реакции после 1825 усилили мотивы скорби в поэзии Козлова: «К П. Ф. Балк-Полеву», «Обетованная земля», «Пловец» и другие; в последних двух стихотворениях тепло говорится о павших за родину борцах. Мрачным романтико-мистическим колоритом отмечены «кладбищенские» стихи и баллады Козлова: «Тайна», «Бренда», «Отплытие витязя» и другие. Знаменательно обращение поэта к народности в некоторых произведениях 30-х годов: поэма «Безумная», стихи «Обманутое сердце», «Тревожное раздумье», «Песня». Козлов выступал и как талантливый переводчик, пропагандировавший западноевропейскую поэзию: Дж. Байрона («Абидосская невеста»), В. Скотта, Данте, Т. Тассо, Л. Ариосто, А. Шенье, Р. Бёрнса, А. Мицкевича и других. Перевод стихотворения Т. Мура «Вечерний звон» стал популярной русской песней. Переводы Козлова - в основном вольные переложения. Козлов - тонкий элегик и лирик, поражавший современников «песнями дивными» (Пушкин), «музыкально-сердечными звуками» (Гоголь), лёгкостью стиха. Некоторые его стихи стали известными песнями и романсами («Пловец», «Не бил барабан перед смутным полком», «Тревожные раздумья», «Венецианская ночь»). Поэмам Козлова свойственна острота драматических ситуаций; для его лирики характерны достоверность переживаний лирического героя, яркость зрительных образов.

Соч.: Полн. собр. стихотворений. [Вступ. ст. И. Д. Гликмана], Л., 1960; Дневник. Вступ. заметка К. Я. Грота, «Старина и новизна», 1906, № 11.

Лит.: Гоголь Н. В., О поэзии Козлова, Полн. собр. соч., т. 8, М. - Л., 1952; Белинский В. Г., Собр. стихотв. И. Козлова, Полн. собр. соч., т. 5, М., 1954; Нейман Б. В., Отражение поэзии Козлова в творчестве Лермонтова, «Изв. ОРЯС», 1914, т. 19, № 1; Гудзий Н. К., И. И. Козлов - переводчик Мицкевича, «Изв. Таврич. уч. архивной комиссии», 1920, № 57; История рус. лит-ры XIX в. Библиографич. указатель, под ред. К. Д. Муратовой, М. - Л., 1962.

И. А. Щуров

Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. - Т. 3. - М.: Советская энциклопедия, 1966


КОЗЛОВ Иван Иванович [1779-1840] - поэт. Происходил из рядов знатного, но разоряющегося дворянства (сын статс-секретаря). Служил на военной, затем на гражданской службе. В возрасте около сорока лет был разбит параличом, лишившим его ног, через три года совершенно ослеп. Год потери зрения был годом начала литературной деятельности Козлова: в 1821 появляется в печати первое его стихотворение «К Светлане».

Через некоторое время получает широкую известность распространяющаяся в списках романтическая поэма «Чернец», опубликование которой в 1824 вызвало приветственное стихотворение Пушкина и сопровождалось шумным успехом. Помимо ещё двух поэм и большого количества лирических стихотворений перу Козлова принадлежат многочисленные переводы с английского, французского, итальянского и польского языков, из них некоторые стали классическими («Вечерний звон», «Не бил барабан» и др.).

В социально-экономическом бытии Козлова новые буржуазно-капиталистические воздействия (профессиональное занятие литературой) соединяются со старой классово-дворянской системой (пенсия, «меценатство» двора и знати). Это определяет двойственность его идеологии, в которой сочувствие побеждённым, «полумёртвым» декабристам уживается с резким политическим консерватизмом, и особый характер его стилевой манеры. В поэзии Козлова новые «романтические» веяния, идущие от молодого Пушкина, сочетаются не только с влиянием «умиротворённой» музы Жуковского, - поэта ему особенно близкого, - но и с «сентиментальными» традициями Карамзина. Излюбленные жанры Козлова - баллада и романтическая поэма. Козлов является одним из первых энергичных проводников влияния на русскую литературу творчества Байрона (переводы из Байрона, «байронические» поэмы). Однако, заимствуя у Байрона пышную и траурную патетику «страданий» и «страстей», Козлов вычитывает в его творчестве кроткие слова надежды и примирения. Вместе с поколением декабристов он поёт в своих стихах «вольность», «дивную свободу» («Пленный грек в темнице» и др.), но в контексте его творчества эти понятия лишены какой бы то ни было политической заострённости. Свой перевод «Невесты Абидосской» Байрона - героического апофеоза восстания против законных властей «разбойника» Селима - он посвящает жене Николая I, императрице Александре Феодоровне, в посвятительном предисловии приветствуя разгром царём декабристов, как «спасенье алтарей, России и державы». Личная трагическая судьба определила собой монотонную тематику поэзии Козлова с преобладающими в ней мотивами крушения несбывшейся любовной идиллии, настойчиво повторяющимися образами сходящих с ума невест, женихов, умирающих в день свадьбы, и т. п. Однако и тут Козлов находит примирение в духе Карамзина и Жуковского. «Байронические» поэмы Козлова оказали значительное влияние на молодого Лермонтова.

Библиография: I. Полн. собр. сочин., изд. исправленное и значительно дополненное Арс. Ив. Введенским, СПБ., 1892 (самое полное изд.); др. изд.: Собр. сочин., 2 чч., СПБ., 1833; под ред. В. А. Жуковского, 2 чч., СПБ., 1840 (положено в основу изд. 1892); изд. Смирдина, 2 чч., СПБ., 1855; 4 чч., СПБ., 1890-1891; Грот К. Я., Дневник И. И. Козлова, сб. «Старина и новизна», СПБ., 1906, XI.

II. Белинский В., Собр. стихотворений Козлова (см. в Собр. сочин.); Труш К., Очерк литературной деятельности Козлова, М., 1899; Селиванов И., Моё знакомство с Козловым, «Русский архив», 1903, XII; Грот К. Я., К биографии, творениям и переписке И. И. Козлова, «Известия Отд. русск. яз. и словесности Акад. наук», т. IX, СПБ., 1904, II, и т. XI, СПБ., 1906, I; Айхенвальд Ю., И. И. Козлов, в изд. «История русской литературы XIX в.», изд. т-ва «Мир», т. I, кн. 1; Розанов И. Н., Русская лирика, М., 1914 (перепечатано в его книге «Поэты двадцатых годов XIX в.», М., 1925); Нейман Б. В., Отражение поэзии Козлова в творчестве Лермонтова, «Известия Отд. русск. яз. и словесности Акад. наук», т. XIX, СПБ., 1914, I; Данилов Н. М., И. И. Козлов, там же, т. XIX, СПБ., 1914, II. Его же, Материалы для полного собр. сочин. И. И. Козлова, там же, т. XX, СПБ., 1915, II, и т. XXII, СПБ., 1917, II; Спиридонов В., И. И. Козлов, I. Козлов и критика 50-х гг., 1922 (с приложением впервые публикуемой ст. Ап. Григорьева о Козлове по поводу выхода в свет стихотворений последнего в изд. 1855); Сб. «Sertum bibliologicum», II., П., 1922.

III. Мезьер А. В., Русская словесность с XI по XIX стол. включительно, ч. II, СПБ., 1902; Владиславлев И. В., Русские писатели, изд. 4-е, Гиз, Л., 1924.

Д. Благой

Литературная энциклопедия: В 11 т. - [М.], 1929-1939

Админ Вверх
МЕНЮ САЙТА