Домой Вниз Поиск по сайту

Константин Фофанов

ФОФАНОВ Константин Михайлович [18 (30) мая 1862, Петербург - 17 (30) мая 1911, там же; похоронен в Cанкт-Петербурге на Новодевичьем кладбище], русский поэт.

Константин Фофанов. 1900 год

Уход от мрачной социальной действительности в иллюзорный мир, характерный для декаданса, сочетался с реалистическими мотивами (поэмы «Волки», 1887, «Весенняя поэма», 1892).

Подробнее

Фотогалерея (11)

СТИХИ (39):

ПОЭМА (1):

Вверх Вниз

***

Под сосной косматой вырос
Ландыш северной весной.
Лес шумел, и речка вскрылась,
Сосны плакали смолой.

И упала смоляная
Капля, жаркая слеза,
В сердце ландыша, где, тая,
Распылалась, как гроза.

И цветок весны душистой
Загрустил, в бреду ослаб,
И увял он в день лучистый
У корней сосны, как раб.

Февраль 1911


У печки

На огонь смотрю я в печку:
Золотые города,
Мост чрез огненную речку -
Исчезают без следа.

И на месте ярко-алых,
Золочёных теремов -
Лес из пламенных кораллов
Блещет искрами стволов.

Чудный лес недолог, скоро
Распадётся он во прах,
И откроется для взора
Степь в рассыпчатых огнях.

Но и пурпур степи знойной
Догорит и отцветёт.
Мрак угрюмый и спокойный
Своды печки обовьёт.

Как в пустом, забытом доме,
В дымном царстве душной мглы
Ничего не станет, кроме
Угля, пепла и золы.

?


Чудище

Идёт по свету чудище,
Идёт, бредёт, шатается,
На нём дерьмо и рубище,
И чудище-то, чудище,
Идёт - и улыбается!

Идёт, не хочет кланяться:
«Левей» - кричит богатому.
В руке-то зелья скляница;
Идёт, бредёт - растянется,
И хоть бы что косматому!

Ой, чудище, ой, пьяница,
Тебе ли не кобениться,
Тебе ли не кричать
И конному и пешему:
«Да ну вас, черти, к лешему -
На всех мне наплевать!»

1910


***

Догорает мой светильник.
Всё стучит, стучит будильник,
Отбивая дробь минут;
Точно капли упадают
В бездну вечности - и тают, -
И опять, опять живут!

Ночь морозна. Небо звёздно,
Из него мерцает грозно
Вечность мудрая сама.
Сад в снегу, беседка тоже,
И горит в алмазной дрожи
Тёмных ёлок бахрома…

1908


Последняя встреча

Давно любви их ранней
Распалося звено.
Давно они любили
И разошлись давно.

Страдал он одиноко,
Встречая бремя бед,
Она с другим делила
Восторги лучших лет.

И встретилися снова
Раз осенью они.
Пылал закат, как факел,
На прожитые дни.

По роще, в хвоях сосен
Скользнули блески стрел.
Он думал: как увяла!
Она: как постарел!

Он «вы» сказать смущался,
Она не смела - «ты»,
И оба обрывали
Последние цветы.

Им многое хотелось
И вспомнить и сказать,
По-прежнему смеяться
Хотелося опять.

В ней сердце трепетало,
И ныло у него…
И молча разошлися,
Не вспомнив ничего…

1903


Луч

Сквозь расшатанные доски,
В щель сарая, в душный мрак,
Ярко-огненные блёстки
Проскользнули, как маяк.

И ложится жёлтой змейкой
На стене и на полу,
По доскам и под скамейкой
Луч, прорвавшийся во мглу.

Мимолётной песни звуки,
Жизнь, блеснувшая во тьме,
И от выстраданной муки
Мысль, рождённая в уме, -

Это также только пятна,
Только краткий отблеск в щель
Из природы необъятной,
Где один закон и цель…

1903


Под музыку осеннего дождя

Темно, темно! На улице пустынно…
Под музыку осеннего дождя
Иду во тьме… Таинственно и длинно
Путь стелется, к теплу огней ведя.

В уме моём рождаются картины
Одна другой прекрасней и светлей.
На небе тьма, а солнце жжёт долины,
И солнце то взошло в душе моей!

Пустынно всё, но там журчат потоки,
Где я иду незримою тропой.
Они в душе родятся одиноки,
И сердца струн в них слышится прибой.

Не сами ль мы своим воображеньем
Жизнь создаём, к бессмертию идя,
И мир зовём волшебным сновиденьем
Под музыку осеннего дождя!..

Октябрь 1900


***

Прошла любовь, прошла гроза,
Но грусть живей меня тревожит.
Ещё слеза, одна слеза,
Ещё - последняя, быть может.

А там - покончен с жизнью счёт,
Забуду всё, чем был когда-то;
И я направлю свой полёт
Туда, откуда нет возврата!

Пусть я умру, лишённый сил,
Не всё кончина уничтожит.
Узнай, что я тебя любил,
Как полюбить никто не может!

С последней песнею любви
Я очи грустные смежаю…
И ты мой сон благослови,
Как я тебя благословляю!

1900


***

Бежит волной кипучий гребень.
Поёт стремлению хвалу
И, разбиваясь о скалу,
Приносит ил, песок и щебень.

Не так ли юности порыв
Шумит, бежит, нетерпелив,
Поёт хвалу земной отваге…
Но властный опыт разобьёт
Его вольнолюбивый ход,
Как жёсткий берег - пену влаги…

1898


Стансы

Всё пережито, что возможно,
Всё передумано давно,
И всё так бледно, так ничтожно!
Чего желать? Не всё ль равно!

Рассудок чувству не уступит,
А чувство ум клянёт назло,
И память страстью не искупит
Того, что время отняло.

Не сметь любить, не сметь обидеть,
Не сметь желать во цвете лет,
Не знать, не чувствовать, не видеть, -
Ужели блага выше нет?

Август 1898


***

Как воздух свеж, как липы ярко
Румянцем осени горят!
Как далеко в аллеях парка
Отзвучья вечера дрожат.

Не слышно птиц, не дышит роза,
Врываясь, мчатся в мрак дерев
Свист отдалённый паровоза,
Удары башенных часов.

Да прозвучит в траве росистой
Кузнечков поздних тяжкий скрип,
Меж тем как вьётся лист огнистый,
Без шума упадая с лип.

Всё полно смерти предстоящей,
И в тишине тягучих струй
Уж стужа осени дрожащей
Запечатлела поцелуй…

Октябрь 1897


Аллея осенью

Пышней, чем в ясный час расцвета,
Аллея пурпуром одета.
И в зыбком золоте ветвей
Ещё блистает праздник лета
Волшебной прелестью своей.

И ночь, сходящую в аллею,
Сквозь эту рдяную листву,
Назвать я сумраком не смею,
Но и зарёй - не назову!

1896


***

Сегодня в ночь весна-колдунья
На молодое новолунье
Снега последние смела,
Серёжки ивы растрепала
И окаймлять цветами стала
Озёр сквозные зеркала.

Зажглась румянцами по тучам,
Прошлась дождём в лесу дремучем
И бальзамичною смолой
По хвоям ёлок проблеснула,
Шум ободряющего гула
Неся в их сумрак вековой…

Апрель 1896


***

Чем смертоносней влага в чаше,
Тем наслаждение полней,
И чем страшней бессилье наше,
Тем жажда жизни тяжелей.

Наш век больной, - в его безверьи
Мы вопли веры узнаём;
И, стоя к новому в преддверьи,
Влачим, как пытку, день за днём.

Горды надломленные крылья,
И смел коснеющий язык…
И грустно мне, что в дни усилья
Наш век бессилием велик.

[1896]


***

Как стучит уныло маятник,
Как темно горит свеча;
Как рука твоя дрожащая
Беспокойно горяча!

Очи ясные потуплены,
Грустно никнет голова,
И в устах твоих прощальные
Не домолвлены слова.

Под окном шумят и мечутся
Ветки клёнов и берёз…
Без улыбок мы встречалися
И расстанемся без слёз.

Только что-то не досказано
В наших думах роковых,
Только сердцу несогретому
Жаль до боли дней былых.

Ум ли ищет оправдания,
Сердце ль памятью живёт
И за смутное грядущее
Прошлых мук не отдаёт?

Или две души страдающих,
Озарив любовью даль,
Лучезарным упованием
Могут сделать и печаль?

1893


***

На волне колокольного звона
К нам плывёт голубая весна
И на землю из Божьего лона
Сыплет щедрой рукой семена.

Проходя по долине, по роще,
Ясным солнцем ровняет свой взор
И лучом отогретые мощи
Одевает в зелёный убор.

Точно после болезни тяжёлой,
Воскресает природа от сна,
И дарит всех улыбкой весёлой
Золотая, как утро, весна.

Ах, когда б до небесного лона
Мог найти очарованный путь, -
На волне колокольного звона
В голубых небесах потонуть!..

1892


***

Мы любим, кажется, друг друга,
Но отчего же иногда
От нежных слов, как от недуга,
Бежим, исполнены стыда?

Зачем, привыкшие к злословью,
Друг друга любим мы терзать?
Ужель, кипя одной любовью,
Должны два сердца враждовать?

Сентябрь 1891


Ты помнишь ли?!

Ты помнишь ли: мягкие тени
Ложились неслышно кругом,
И тихо дрожали сирени
Под нашим открытым окном…

Всё тише заветные речи
С тобою тогда мы вели
И скоро блестящие свечи
Рукой торопливой зажгли;

Ты села к роялю небрежно,
И всё, чем полна ты была,
Чем долго томилась мятежно,
Всё в звуки любви облекла;

Я слушал безгрешные звуки
И грустно смотрел на огни…
То было пред днями разлуки,
Но было в счастливые дни!..

Август 1891


Скошенные травы

Как много было по весне
Цветов, пестревших горделиво…
Одни в румяном полусне
Благоухали нам стыдливо;

Другие пышные цветы,
Гордяся венчиком прекрасным,
Дышали сладостней мечты,
Томясь волненьем сладострастным…

Одни любили блеск и зной,
Других изнежила прохлада;
Иные жизнь несли с собой,
Другие смерть и холод яда…

И все струили аромат,
И каждый нёс из почвы влажной
Свой нежный запах, свой наряд.
И долго плыл их вздох протяжный;

. . . . . . . . . . . . . . . .

Мы все - цветы родных полей,
Весною юности капризной
Любили знойный зов страстей
И шум, навеянный отчизной…

1891


Мечта

Дрожит ли зыбь сребристого ручья,
Сверкает ли вечерняя зарница,
Шумит ли лес иль песня соловья
Гремит в кустах - везде мечта моя
Найдёт приют, как властная царица.

Она живёт с природой заодно;
Она в ручье купается наядой,
И ложе ей - из мхов цветущих дно…
Ей всё любить, ей всё понять дано,
Чтоб пролететь мгновенною усладой.

Чтобы на миг блеснуть в душе моей
И озарить улыбкой суеверной
Холодный мрак моих печальных дней,
Чтоб исцелить минутный яд страстей
И скрасить жизнь красою лицемерной.

4 мая 1889


В альбом В. В. Бертенсона

Сильней и глубже век от века
Земли и мысли торжество.
Всё меньше веры в божество
И больше - веры в человека!

20 апреля 1889


***

Дрожащий блеск звезды вечерней
И чары вешние земли
В былые годы суеверней
Мне сердце тронуть бы могли.
А ныне сумрак этот белый,
И этих звёзд огонь несмелый,
И благовонных яблонь цвет,
И шелест, брезжущий по саду, -
Как бледный призрак прошлых лет,
Темно и грустно блещут взгляду.
Хочу к былому я воззвать,
Чтоб вновь верней им насладиться,
Сны молодые попытать,
Любви забытой помолиться!..

Апрель 1889


***

Была ль то песнь, рождённая мечтою,
Иль песнею рождённая мечта, -
Не знаю я, но в этот миг со мною
Роднилися добро и красота.

От светлых дум сомненья исчезали,
Как лёгкий дым от гаснущей золы;
Я был далёк от сумрачной печали,
От злых обид и дерзостной хулы.

Я мир любил, и был любим я миром;
Тая в душе неугасимый свет,
Я в бездне бездн носился по эфирам,
С толпою звёзд, за сонмищем планет.

И видел я пленительные тайны
Бессмертного, божественного сна…
Я постигал, что зло и смерть случайны,
А жизнь с добром - и вечна и сильна.

Я ликовал смущённою душою,
И жар молитв сжигал мои уста…
Была ль то песнь, рождённая мечтою,
Иль песнею рождённая мечта?..

1888


Из старого альбома

1

Пойдём в сосновый лес,
                       сегодня жар несносен…
Всё тихо, всё молчит, не шелохнётся лист, -
Уйдём под тихий мрак гостеприимных сосен,
И лес там молчалив, и воздух там смолист!

Люблю я этот лес; далёким жёлтым строем
Уходят вглубь стволы деревьев, янтарём
Смола слезится с них, и мертвенным покоем,
Боясь людских шагов, томится всё кругом!

2

Есть грусть прекрасная, когда поётся стройно,
Когда - как ширь реки - задумчиво, спокойно
Катится беглых грёз летучий хоровод…

Но есть другая грусть, грусть пропасти темнее,
Грусть, давящая грудь, как мстительная фея,
Когда молчат мечты и сердце смерти ждёт,

Как ласку юноша, когда ни звука песен,
Ни смелых образов, когда вся жизнь - тюрьма,
Где млеет по стенам седеющая плесень
И веет сыростью губительная тьма.

1888


***

Вечернее небо, лазурные воды,
В лиловом тумане почившая даль -
Всё прелестью дышит любви и свободы.
Но в этом чарующем лике природы
Читаю, как в книге, свою же печаль.

И мнится, что всё под лазурью румяной:
Склонённые ивы над сонным прудом
И лес тёмно-синий за далью туманной -
Всё это лишь призрак, обманчиво-странный,
Того, что созиждилось в сердце моём.

Всё это - отрывок поэмы певучей,
Кипящей глубоко в душе у меня,
Где много так веры и страсти кипучей,
Где много так жажды к свободе могучей,
Так много печали и много огня!

1888


***

Посмотри: у пруда, где в прохладную тень
Зной струится сквозь ветки дрожащие ив, -
Реют мошки; родил их сверкающий день,
И умрут они к ночи, мгновенье прожив.

И родятся другие в ликующем дне…
Так в душе у меня сонм докучных забот
Расцветёт, - уплывёт на житейской волне,
И родится опять, и опять уплывёт…

1888


***

Печально верба наклоняла
Зелёный локон свой к пруду;
Земля в томленьи изнывала,
Ждала вечернюю звезду.

Сияло небо необъятно,
И в нём, как стая лёгких снов,
Скользили розовые пятна
Завечеревших облаков.

Молчал я, полн любви и муки,
В моей душе, как облака,
Роились сны, теснились звуки
И пела смутная тоска.

И мне хотелось в то мгновенье
Живою песнью воскресить
Всё перешедшее в забвенье
И незабвенное забыть!..

1887


***

Под напев молитв пасхальных
И под звон колоколов
К нам летит весна из дальних,
Из полуденных краев.

В зеленеющем уборе
Млеют тёмные леса.
Небо блещет - точно море,
Море - точно небеса.

Сосны в бархате зелёном,
И душистая смола
По чешуйчатым колоннам
Янтарями потекла.

И в саду у нас сегодня
Я заметил, как тайком
Похристосовался ландыш
С белокрылым мотыльком!

1887


***

Шумят леса тенистые,
Тенистые, душистые,
Свои оковы льдистые
   Разрушила волна.
Пришла она, желанная,
Пришла благоуханная,
Из света дня сотканная
   Волшебница-весна!

Полночи мгла прозрачная
Свивает грёзы мрачные.
Свежа, как ложе брачное,
   Зелёная трава.
И звёзды блещут взорами,
Мигая в небе хорами,
Над синими озёрами,
   Как слёзы божества.

Повсюду пробуждение,
Любовь и вдохновение,
Задумчивое пение,
   Повсюду блеск и шум.
И песня сердца страстная
Тебе, моя прекрасная,
Всесильная, всевластная
   Царица светлых дум!

1887


***

Исполнен горького упрёка
За злую повесть прежних лет,
За сон безумства и порока,
Я на её гляжу портрет.

Я вновь люблю, страдая страстно,
И на меня, как в день обид,
Она взирает безучастно
И ничего не говорит.

Но к ней прикованный случайно,
Я не свожу с неё очей…
В её молчаньи скрыта тайна,
А в тайне - память прошлых дней…

Октябрь 1886


***

Как будто раннею весною,
В дни поздней осени - светло.
Озёр прозрачное стекло
Блестит румяной синевою.

Лучи последние свои
Закат в полях роняет косо,
И вдоль промёрзлой колеи
Стучат трескучие колёса…

Последний блеск, последний шум
В дыханьи осени так внятен,
Холодный воздух так угрюм
И так спокойно ароматен, -

Что сердце в чуткой тишине
Предсмертным снам природы внемлет
И, очарованное, дремлет,
Весну почуяв в полусне…

?


***

Звёзды ясные, звёзды прекрасные
Нашептали цветам сказки чудные,
Лепестки улыбнулись атласные,
Задрожали листы изумрудные.

И цветы, опьянённые росами,
Рассказали ветрам сказки нежные, -
И распели их ветры мятежные
Над землёй, над волной, над утёсами.

И земля, под весенними ласками
Наряжаяся тканью зелёною,
Переполнила звёздными сказками
Мою душу, безумно влюблённую.

И теперь, в эти дни многотрудные,
В эти тёмные ночи ненастные,
Отдаю я вам, звёзды прекрасные,
Ваши сказки задумчиво-чудные!..

Декабрь 1885


***

Не правда ль, всё дышало прозой,
Когда сходились мы с тобой?
Нам соловьи, пленившись розой,
Не пели гимны в тьме ночной.

И друг влюблённых - месяц ясный -
Нам не светил в вечерний час,
И ночь дремотой сладострастной
Не убаюкивала нас.

А посмотри - в какие речи,
В какие краски я облёк
И наши будничные встречи,
И наш укромный уголок!..

В них белопенные каскады
Шумят, свергаяся с холма;
В них гроты, полные прохлады,
И золотые терема.

В них ты - блистательная фея;
В них я - восторженный боец -
Тебя спасаю от злодея
И торжествую наконец.

Июнь 1885


Май

Бледный вечер весны и задумчив и тих,
Зарумянен вечерней зарёю,
Грустно в окна глядит; и слагается стих,
И теснится мечта за мечтою.

Что-то грустно душе, что-то сердцу больней,
Иль взгрустнулося мне о бывалом?
Это май-баловник, это май-чародей
Веет свежим своим опахалом.

Там, за душной чертою столичных громад,
На степях светозарной природы,
Звонко птицы поют, и плывёт аромат,
И журчат сладкоструйные воды.

И дрожит под росою душистых полей
Бледный ландыш склонённым бокалом, -
Это май-баловник, это май-чародей
Веет свежим своим опахалом.

Дорогая моя! Если б встретиться нам
В звучном празднике юного мая -
И сиренью дышать, и внимать соловьям,
Мир любви и страстей обнимая!

О, как счастлив бы стал я любовью твоей,
Сколько грёз в моём сердце усталом
Этот май-баловник, этот май-чародей
Разбудил бы своим опахалом!..

1 мая 1885


***

Столица бредила в чаду своей тоски,
   Гонясь за куплей и продажей.
Общественных карет болтливые звонки
   Мешались с лязгом экипажей.

Движенью пёстрому не виделось конца.
   Ночные сумерки сползали,
И газовых рожков блестящие сердца
   В зеркальных окнах трепетали.

Я шёл рассеянно: аккорды суеты
   Мой робкий слух не волновали,
И жадно мчались вдаль заветные мечты
   На крыльях сумрачной печали.

Я видел серебро сверкающих озёр,
   Серёжки вербы опушённой,
И серых деревень заплаканный простор,
   И в бледной дали лес зелёный.

И веяло в лицо мне запахом полей,
   Смущало сердце вдохновенье,
И ангел родины незлобивой моей
   Мне в душу слал благословенье.

Октябрь 1884


***

Печальный румянец заката
Глядит сквозь кудрявые ели.
Душа моя грустью обьята, -
В ней звуки любви отзвенели.

В ней тихо, так тихо-могильно,
Что сердце в безмолвии страждет, -
Так сильно, мучительно сильно
И песен и слёз оно жаждет.

Август 1883


***

Мы при свечах болтали долго
О том, что мир порабощён
Кошмаром мелочного торга,
Что чудных снов не видит он.

О том, что тернием повита
Святая правда наших дней;
О том, что светлое разбито
Напором бешеных страстей.

Но на прощанье мы сказали
Друг другу: будет время, свет
Блеснёт, пройдут года печали,
Борцов исполнится завет!

И весь растроганный мечтами,
Я тихо вышел на крыльцо.
Пахнул холодными волнами
Осенний ветер мне в лицо.

Дремала улица безгласно,
На небе не было огней,
Но было мне тепло и ясно:
Я солнце нёс в душе своей!..

6 мая 1883


***

У поэта два царства: одно из лучей
Ярко блещет - лазурное, ясное;
А другое безмесячной ночи темней,
Как глухая темница ненастное.
В тёмном царстве
                влачится ряд пасмурных дней,
А в лазурном - мгновенье прекрасное.

1882


***

Потуши свечу, занавесь окно.
По постелям все разбрелись давно.
Только мы не спим, самовар погас,
За стеной часы бьют четвёртый раз!

До полуночи мы украдкою
Увлекалися речью сладкою:
Мы замыслили много чистых дел…
До утра б сидеть, да всему предел!..

Ты задумался, я сижу - молчу…
Занавесь окно, потуши свечу!..

Сентябрь 1881


Вверх Вниз

Биография

ФОФАНОВ, Константин Михайлович [18(30).V.1862, Петербург, - 17(30).V.1911, там же] - русский поэт. Родился в купеческой семье. Обучался в частных пансионах. Литературную деятельность начал в 1881.

Жизнерадостные и свежие стихи Фофанова быстро завоевали известность: сборники «Стихотворения» (1887 и 1889), «Тени и тайны» (1892), «Стихотворения» (ч. 1-5, 1896), «Иллюзии» (1900), поэмы «Необыкновенный роман» и «После Голгофы» (обе - 1910). Творчество Фофанова высоко оценивали А. Н. Майков, Я. П. Полонский, Н. С. Лесков, Л. Н. Толстой. Символисты В. Я. Брюсов, К. Д. Бальмонт привлекли его к сотрудничеству в альманахе «Северные цветы». В литературе Фофанова причислили к декадентам, чему способствовали его отрешённость от внешнего мира, урбанизм, поиски новых путей в искусстве, уход от реакционной мрачной действительности в мир фантастики и иллюзий. Но у Фофанова были и произведения другого характера. В архиве поэта сохранилась драма «Железное время» о Революции 1905-07, антиправительственные стихотворения («Неволя русского народа - есть воля русского царя»), эпиграммы на царя, стихи с призывом к революции. Фофанов сыграл заметную роль в развитии русской поэзии. Мастер лирического пейзажа, певец весны и мая, он оставил несколько реалистических поэм («Очарованный принц», «Поэтесса», «Весенняя поэма», «Волки»). Фофанов склонен был к медитативной лирике («Монологи»). Стихи его отличались прозрачной чистотой и музыкальностью; на его слова написаны многие романсы и песни. Обременённый многочисленной семьёй и всегда бедствовавший, Фофанов умер в нищете в больнице.

Соч.: Избр. стихотворения, М., 1918; Стихотворения. [Вступ. ст. М. Клемана], Л., 1939; Стихотворения и поэмы. [Вступ. ст. Г. Цуриковой], М. - Л., 1962.

Лит.: Венгеров С. А., Очерки по истории рус. лит-ры, СПБ, 1907; Брюсов В., Далёкие и близкие, М., 1912; Перцов П. П., Лит. воспоминания, М. - Л., 1933; Наркевич А., Поэты конца XIX в. в «Библиотеке поэта», «Вопр. лит-ры», 1964, № 12.

В. В. Смиренский

Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. - Т. 8. - М.: Советская энциклопедия, 1975


Отец Константина Михайловича Фофанова и девяти его братьев и сестёр был петербургским купцом среднего достатка, впоследствии разорившимся и ушедшим в мистические переживания. Будущий поэт доучился до четвёртого класса и недостатки образования пополнял постоянным чтением, порой беспорядочным, но зато предельно разнообразным. Стихи начал писать рано, работая то в некрасовской стилистике, то в «библейской» (это причудливое сочетание обыденности тем и возвышенности интонаций - характерная черта его поэтики). «Библейским» было и первое из опубликованных им стихотворений - «Сосуд целебною водою Иордана…» (1881), - хотя впоследствии Священный Синод усмотрел в «религиозных» стихах Фофанова «языческий смысл», а журнал «Наблюдатель», напечатавший одно из них, был закрыт в 1888 году на шесть месяцев.

К 1885 году Фофанов обеспечил себе профессиональной литературной деятельностью некое подобие материальной независимости и покинул отцовский дом, где его занятия словесностью понимания не находили. Однако поэтической славы он ещё не обрел, ибо никто тогда не мог соперничать с любимцем читающей публики С. Я. Надсоном.

Первая его книга «Стихотворения» (1887) прошла почти незамеченной, не получила она и Пушкинскую премию, на которую была выдвинута Я. П. Полонским.

Но внезапно ситуация резко изменилась: в 1887 году, совсем молодым, умер Надсон, и именно тональность поэзии Фофанова - поэзии человека, разочарованного жизнью, но не утратившего до конца веру в бытие, - была воспринята как достойный отзвук надсоновской мелодии (тем более что Надсон успел печатно поддержать дебют Фофанова, как бы «передал лиру»). Кроме того, на фоне злободневной и всё более разрушавшей традиционную культуру русского стиха «революционно-демократической» поэзии выдержанное в классических тонах творчество Фофанова самым строгим ценителям казалось романтической отдушиной (хотя в нём всегда находилось место социальным мотивам).

О Фофанове поры его второй («Стихотворения», 1889) и особенно третьей («Тени и тайны», 1892) книг приязненно отзываются все - от лидеров старшего и среднего поколений (Я. П. Полонский, Л. Н. Толстой, А. П. Чехов) до русских символистов «первого призыва» (особенно В. Я. Брюсов). Символисты никогда не отрекались от влияния, оказанного на них двоемирной лирикой Фофанова. Его отношение к ним было куда сложнее. Ведь именно с выходом первых сборников поэзии символистов в 1895 году его литературное влияние пошло на спад, эпоха промежутка, востребовавшая Фофанова, кончилась.

Попытка освоить художественный язык младосимволизма («драматическая фантазия» «На полюсе», стихотворение «Ищите новые пути!..», открывавшее сборник «Иллюзии», 1900) провалилась. В раздражении Фофанов пишет стихотворение «Декадентам» («Прочь, варвары!..»), и слова, жёстко произнесённые Блоком спустя годы («Да, скифы мы, да, азиаты мы…»), звучат запоздалым ответом на это обвинение.

Чувствуя, что поэтическая почва уходит из-под ног, поэт пробует создавать «актуальные» стихи. Их темы: голод, отлучение Л. Н. Толстого от церкви…

Тогда же под уклон пошла и жизнь Фофанова. Сумевший в 1890 году справиться с первым серьёзным приступом психической болезни, он постепенно утрачивает волевые качества, бедствует, пьёт, переезжает с места на место; в 1908 году безуспешно пытается продать собрание своих сочинений в пятнадцати томах за пятнадцать тысяч рублей…

Современники, встречавшиеся с ним в эти годы, свидетельствуют: от прежнего Фофанова остался лишь детски чистый взгляд его прозрачно-голубых глаз… В 1911 году поэт тяжело заболел. На собранные в петербургских редакциях средства его перевезли в столицу, где он и умер сорока девяти лет от роду.

А. Архангельский

Админ Вверх
МЕНЮ САЙТА